Лариса Капицына - Дело №346

– Что скажешь? – спросил Вадик, когда Мешков отложил листок.

– Ты выезжал с группой?

– Да.

– Записку искали тщательно?

– Как обычно. – Вадик развел руками.

– Как обычно… – проворчал Мешков и бросил на Вадика недовольный взгляд. – Знаю я вас…

– Да нет, не было записки.

– Впрочем, самоубийство маловероятно. Больше похоже на несчастный случай.

– Так это же хорошо. Просто отлично.

– Что же хорошего в несчастном случае? – усмехнулся Мешков. – И у меня множество вопросов. Зачем он влез на подоконник? Если бы он чинил раму или, скажем, мыл окно… Тогда нет вопросов. Но не имеется сопутствующих предметов вокруг. И потом на нем была рабочая одежда. Почему? Что такого могло произойти, что заставило его, не переодевшись, то есть в срочном порядке, подставить стул и влезть на подоконник? И вообще, люди обычно переодеваются на работе.

Мешков нашел среди бумажек план квартиры, долго задумчиво разглядывал окно в кабинете, старательно избегая взглядом пожухлые листья, свисающие из в огромного горшка, и сказал:

– Знаешь, когда человек взбирается на подоконник, но не поворачивается лицом к окну? Когда боится выпустить из поля зрения то, что происходит в комнате, в данном случае, на кухне, боится повернуться спиной. Ему обязательно нужно видеть что-то или кого-то…

– Думаешь, в квартире были посторонние?

– Пока я ничего не думаю. Обычно падение из такого положения, то есть спиной вперед, происходит в следствии толчка или удара. Тогда происходит не свободное, а ускоренное падение из-за дополнительной энергии, приданной телу во время удара. Тело летит с большей скоростью, по другой траектории и приземляется намного дальше от стены здания.

– Сам же только что сказал, что толчка не было.

– Да это не я сказал. Это эксперты сказали. Смотри, – Мешков быстро начертил крошечный квадрат и в нем два проема – дверь и окно. – Допустим, ты находишься в комнате. В ней есть только один выход. Допустим на тебя идет человек с ножом. Комната крошечная, сейчас посмотрю, да, 6 м на 4. У тебя нет возможности его обойти. Остается два варианта – борьба или… окно.

– Окно? Зачем? Чтобы полететь с восьмого этажа и воткнуться головой в бетон?

– Не знаю. В такой ситуации снижается способность адекватно оценивать опасность. Окно – просто способ ухода от прямой угрозы. И потом он был пьян. Значит, кто-то составил ему компанию. Кто? Может, этот кто-то и находился на кухне? Был у меня подобный случай лет пять назад. Правда, публика там была попроще: встретились два бывших подельника, сели выпивать, слово за слово, вспомнили старые счеты, началась драка, и один из них взобрался на подоконник, мол, не подходи, сейчас спрыгну, а другой – хозяин квартиры – толкнул. Так вот пострадавший падал спиной вперед. А суициденты так не делают. Это все равно, что заходить в реку задом наперед. Дверь в квартиру была заперта?

– Прикрыта.

– Значит, посторонние или посторонний могли быть, а сделав свое дело, покинули помещение до того, как поднялся шум. Соседей опросили? Как всегда «никто и ничего»?

– Как всегда, – вздохнул Вадик. – А могло быть так? Он сидел на работе, что-то стукнуло в голову, ну, знаешь, всякие неприятности, проблемы, решил, ну его все к черту, пошел домой, хотел прыгнуть, а потом передумал, стал лезть обратно, оступился – и привет! Могло так быть?

– Могло, конечно. Тем более, что он был пьян.

– Я зашел к экспертам и поговорил с ними. В заключении в глазах рябит от всяких терминов и медицинских словечек. Я ни черта не понял. Поэтому решил просто поговорить. Короче говоря, он был пьяницей. Еще не алкоголиком, но пил уже конкретно.

– Какими дозами?

– Здесь дело не в дозах, а в регулярности. Печень увеличена.

– Меня больше интересует, почему он пил и с кем. Все-таки не слесарь какой-нибудь, интеллигентный человек, врач. Значит так: нужно выяснить не было ли у потрепевшего причин для суицида, как прошел его день с утра плоть до момента происшествия и не было ли в квартире других лиц, которые могли быть причастны к его гибели.

– Я тут подумал, нужно съездить к нему на работу. Может, из-за пьянки его собирались уволить или уже уволили.

– Может быть.

Мешков бросил заключение в папку, грустно вздохнул, и пожелав мысленно, чтобы это дело не слишком затянулось, удивил Вадика в третий раз:

– Поехали к вдове. Думаю, надо начать с нее.

Поднося руку к звонку, Вадик предупредил:

– Сейчас будет море слез. С женами всегда так… – и вздохнул, представив себе почему-то худенькую женщину в черном одеянии, с заплаканным лицом и тонким дрожащим голосом. Она будет много говорить, вдаваться в несущественные подробности, рассказывать каким хорошим был ее муж, и плакать, плакать, плакать… Понадобится бог знает сколько времени, прежде чем они выяснят, что иногда он позволял себе выпить немного, и еще столько же, чтобы она, наконец, признала, что в последнее время ее муж действительно спивался, но все равно он был очень, очень хороший. И снова примется за свое, а они будут утешать ее по очереди и ждать пока иссякнет этот поток.