Eкатерина Островская: Упасть еще выше

– То есть у тебя где-то установлен еще и ветрогенератор роторного типа?

Николай отвернулся в сторону и после некоторой паузы кивнул:

– Именно так. Оказывается, ты еще не забыл физику.

– Я много чего помню, – согласился народный избранник и уставился на Лену. – Хотя, кстати, забыл о своем подарке.

– Ты подарил мне духи, – напомнила Лена.

Но Пышкин махнул рукой:

– Это просто знак внимания, а подарок у меня более существенный. Ты ведь у нас психолог по образованию – так ведь?

Лена кивнула.

– А работаешь в школе? – спросил депутат.

– Да, – ответила Лена, – и работа мне нравится.

– Забудь! – махнул рукой Пышкин, словно приказывая отказаться от дурной привычки, – я подыскал тебе новое место. Ты про Кадилова слышала что-нибудь?

– Максим Максимович вел у нас спецкурс по психоанализу. А сейчас он практикующий психотерапевт.

– Точно так, – согласился Владимир, – Максим Максимович управляет институтом психоанализа: его сотрудники сейчас нарасхват. Ведь все насмотрелись американских фильмов, в которых у каждого более или менее состоятельного человека есть персональный психоаналитик, который помогает решать проблемы. А поскольку у нас нет такой службы, Кадилов ее создал. Я с ним переговорил, и он готов тебя взять, если, конечно, ты пройдешь собеседование. Не знаю, какую он положит тебе зарплату, но, думаю, в месяц будешь получать столько же, сколько за год работы школьным психологом. Есть желание пополнить семейный бюджет?

– Мне кажется, я пройду собеседование, – проговорила Лена. – Максим Максимович, когда я училась, попросил разрешения использовать фрагменты моей курсовой…

Она обернулась и посмотрела на мужа, который знал эту историю: Кадилов сказал тогда третьекурснице Зворыкиной, что использует лишь несколько примеров и формулировок, а когда статья профессора появилась, она почти ничем не отличалась от курсовой студентки – была лишь немного сокращена.

Сначала Кадилов притворился, что не узнал Зворыкину, а потом достаточно искусно изобразил пробуждение памяти.

– Вы, кажется, были моей студенткой, – прищурился он, внимательно ее разглядывая, словно она пришла в его кабинет не как предполагаемая сотрудница, а как пациентка.

– Вы вели у нас спецкурс, – напомнила она.

– Да-да-да, – согласился он. – Что получили на моем экзамене?

– «Отлично».

– Ну, тогда я беру вас на работу. У меня ведь пятерку получить сложно. Только поэтому я иду вам навстречу, а не из-за того, что за вас походатайствовало влиятельное лицо.

И тут он лукавил: Лена ничего у него не просила, это Пышкин заставил ее прийти сюда; к тому же Лена поняла, что Максим Максимович узнал ее сразу, как только она переступила порог, узнал, но сделал вид, что не понял, кто перед ним.

– …Какая тема была у вашей курсовой?

– Преступления сексуальной направленности как проявление внутренних имитаций.

– Что-то припоминаю, – кивнул Кадилов, – вы изучили мою нашумевшую тогда в научных кругах статью о связи основных прошивок и сексуальной агрессивности. Здесь это пригодится. Для начала поприсутствуете на моих приемах, потом пообщаетесь с нашими ведущими специалистами, посмотрите, как справляются они. После чего направлю пациентов к вам. Сейчас чем занимаетесь?

– Школьный психолог.

– Коррекция поведения подростков – не так ли? Тоже нужное дело. К нам иногда обращаются родители с подобными вопросами, но…

Максим Максимович замолчал, продолжая рассматривать Лену.

– Вас когда-нибудь приглашали экспертом по вопросам сексуальных преступлений, совершенных подростками?

– Нет, но я работала с жертвами таких преступлений. С девочками, разумеется, но был и мальчик, который не захотел говорить об этом с психологом-мужчиной…

– Интересно! – воскликнул Кадилов. – Хотите, расскажу, как это было у мальчика? Скорее всего, его совратил какой-нибудь хорошо знакомый родителям человек, которого они безусловно уважали. Мальчику лет двенадцать-четырнадцать – он тихий интроверт.

– Почти так. Пацану было двенадцать, а совратителем оказался сосед по даче – очень уважаемый и заслуженный человек, у него было двое своих сыновей, оба студенты. Дачу потом эта семья продала…

– Выходит, соседа посадили?

– Нет, он застрелился, когда за ним пришли. Попросил разрешения переодеться. Вошел в свой кабинет, достал пистолет и, не задумываясь, убил себя. Именно его смерть напугала ребенка, а не то, чем они занимались. Мальчик очень любил древнюю военную историю: спартанцы, римские войны. Сосед беседовал с ним и смог убедить, что легионеры занимались этим, чтобы стать сильнее, отважнее и защищать друзей, как самих себя…