Джеймс Чейз - Кинжал и пудреница («Никогда не знаешь, чего ждать от женщины»)

— Они думают, что мы прошли сквозь кордон, — сказала она, раскладывая продукты. — Они считают, что мы в Мексике.

Я просмотрел газеты. Произошла крупная авиакатастрофа, и все первые страницы были посвящены ей. Убийство Бретта переместилось на третью полосу. Как Веда и говорила, газеты твердили, что мы в Мексике. В них сообщалось, что Бретт взял из банка двадцать пять тысяч и следы их не найдены. Они считали эти деньги мотивом преступления. Читать-то я читал, но продолжал чувствовать, что тут что-то не так.

Веда хлопотала на кухне, готовя ужин, но беспокойство не покидало меня.

— У тебя были неприятности в городе? — внезапно спросил я. — Ты от меня что-то скрываешь?

Она улыбнулась, но глаза оставались серьезными.

— Ничего. Никаких неприятностей нет, дорогой. Все в порядке.

— Веда, я же вижу, что тебя что-то мучит.

— Я видела Макса Отиса.

Молчание плавало в воздухе, как дым. Мы только смотрели друг на друга.

— Шофер Германа? В Альтадене? Она кивнула:

— Я была в магазине и видела его сквозь витрину. Он входил в кафе и, вероятно, меня не заметил, но я испугалась. Почему он в Альтадене?

— Если он тебя не видел, это неважно. Я не думаю, что от него можно ждать неприятностей. Если бы это был Редферн…

— Он меня ненавидит.

— С чего ты взяла? Мы с ним отлично столковались. Он ненавидит Германа и Бойда, но за что ему ненавидеть тебя? Она скривила легкую гримасу:

— Макс всегда совал нос в мои дела. Последний раз я застала его роющимся в моих вещах, — ответила Веда. — Я сказала об этом Бойду. Отис ненавидит меня, это точно.

— Скажи, Веда, ты уверена, что Макс тебя не видел?

— Да.

Следующие два дня мы чувствовали беспокойство, хотя ничего не говорили друг другу. И неважно, какой раздавался шум: скрипела ли дверь, скреблась ли мышь под навесом, — мы вздрагивали по любому поводу. Но и это постепенно прошло. Мы успокоились.

Охота на человека, начавшаяся с такой свирепостью, рассеялась как дым. Теперь казалось очевидным, что мы давно находимся в Мексике и наш побег стал еще одним заваленным расследованием в хозяйстве О'Ридена. Мои усы росли, и через неделю можно было возвращаться в Сан-Луи Бич.

Я решил самостоятельно раскрыть убийство Бретта и чем больше об этом думал, тем больше склонялся к мысли, что это мог сделать только Герман.

Я ничего не говорил Веде о своих мыслях, так как знал, что она не хочет возвращаться в город, принесший нам столько неприятностей, но не мог придумать, как поступить с ней, когда придет время уехать отсюда. Она не должна была ехать со мной, это для нее было небезопасно, но и оставлять ее одну в заброшенной хижине тоже нельзя. Это была проблема, которую мне надо было решить до того, как я отправлюсь на поиски убийцы Бретта.

Это произошло на шестую ночь нашего пребывания в хижине. Мы сидели у горящего камина и слушали радио. Веда штопала мою куртку, я мастерил вешалку. Спокойный, размеренный семейный вечер. Я смеялся шуткам Боба Хоупа, доносящимся из приемника.

Неожиданно мой взгляд упал на входную дверь. Смех застыл у меня в глотке. Веда тоже обернулась.

Он стоял на пороге и печально смотрел на нас. Это был он, Макс Отис. Нос его казался еще более скошенным, чем раньше, на губах застыла ухмылка.

— Великолепно, — сказал он. — Как дома. Я был уверен, что застану вас здесь. Я видел, как она смотрела на меня сквозь витрину магазина, и сказал себе, что вы жутко обрадуетесь, когда я приду к вам в гости.

— Здравствуй, Макс, — сказал я.

— Она еще ходит во сне? — спросил он, входя и закрывая за собой дверь.

Тут я увидел здоровенный кольт в его руке.

Чайник закипал, и пар, выходя из носика, тихо и протяжно сипел. Крышка приподнималась и клацала. Веда сняла чайник с огня, затем снова села и продолжала шить, словно ничего и не произошло, только щека непроизвольно дергалась, приподнимая уголок рта.

— Флойд, тебе лучше положить нож, — сказал Макс, — можешь порезаться.

Я и не заметил, что все еще держу нож в руке. Можно было бы броситься на него, но у меня не было сноровки в упражнениях такого рода.

— Не думаю, что вы особо обрадовались, увидев меня, — сказал он. — Где двоим хорошо, третий — лишний.

— Да, Макс, ты прав.

Я все еще не мог успокоиться.

— Я решил, что неплохо было бы с вами повидаться, и вот я здесь. Вы мне не рады?

— Да, места для тебя у нас нет, — ответил я. Он взглянул на Веду и иронически улыбнулся:

— Я не подумал. Конечно, когда присутствует женщина, второй мужчина особенно мешает.