Я обнял Веду за плечи:
— Что ж, старушка, может, они и не промах, но мы хитрее, вот увидишь.
Но это были пустые слова.
Меня разбудил запах кофе. Было темно. Я уселся и почувствовал, как холодный ветер пахнул в лицо. Веда сидела на корточках перед спиртовкой. Голубоватое пламя освещало ее лицо, сосредоточенное и мрачное. Она выглядела опрятно в черных брюках и толстом свитере. Ее волосы были перехвачены красной лентой.
Глядя на нее, я вспомнил историю, рассказанную ею о шоферах грузовиков, с которыми она встречалась в амбаре. Спокойная, равнодушная к оценивающим взглядам шоферни, она, наверное, казалась им непроницаемой.
— Доброе утро, — сказал я, вставая и сбрасывая одеяло. Посмотрев на часы, я обнаружил, что было немногим позднее пяти утра.
— Ты не спала?
Она подняла голову и улыбнулась, отрешенное выражение исчезло.
— Ты хочешь кофе?
— Спрашиваешь!
Наливая кофе в чашки, она сказала:
— Слушала радио. Они думают, что мы едем к мексиканской границе.
— Правда? Башковитые парни, ничего не скажешь. Она улыбнулась, протягивая мне чашку, но в глазах читалась озабоченность.
— Они расставили посты на всех крупных магистралях и заявляют, что нам не прорваться.
— Нам лучше забыть о своих планах насчет Тигуаны.
— Да.
Я медленно выпил кофе. Самое страшное было то, что я не знал, куда нам ехать.
— Нам нужно двигаться на север, — сказала она, словно читая мои мысли.
— Мы не можем вторую ночь подряд проводить под звездами.
— Может быть, этого они от нас и ждут. Они могли специально сказать про Мексику. Редферн далеко не дурак. Я встал.
— Мне нужно все обдумать и переварить, но прежде необходимо умыться и привести себя в порядок. Дай мне несколько минут, и я буду как огурчик.
Я взял бритвенный прибор и направился к журчащему поблизости ручью.
Вода оказалась холодной, и процедура бритья вызвала самые мучительные ощущения за последние годы.
Когда я вернулся, Веда поджаривала на спиртовке бекон.
— Может, нам следует остаться здесь и никуда не двигаться до тех пор, пока не уляжется шум?
— Неплохая мысль, — сказал я. — Во времена сухого закона здесь обитали самогонщики. Будет не трудно разыскать их хижину или какое-нибудь другое убежище. Мы останемся здесь, я с тобой согласен. Пройдет неделя, и преследователи станут не настолько бдительными, чтобы мы не смогли этим воспользоваться. А у меня к тому же за это время усы вырастут!
Теперь, когда у нас был план, напряжение ослабло. За завтраком я рассказал ей о самогонщиках и о том, как они прятались здесь со своими аппаратами, как перевозили сивуху в город на двуколках. Здесь была построена не одна хижина, и мы обязательно найдем место для укрытия.
Когда она мыла посуду в проточной воде, я сказал:
— Сегодня ночью я еще раз обдумал историю, в которую мы влипли. До сих пор у меня не было времени спокойно все обдумать. Я хочу понять только одну вещь — кто убил Бретта?
— А разве не ты?
Эти слова вырвались у нее раньше, чем она подумала. Сказав, она в испуге поднесла руки ко рту и побледнела.
— Неужели ты думаешь, что это я? Я же тебе рассказывал, как все произошло. Значит, ты мне не веришь?
— Не знаю, как это у меня вырвалось. Конечно, Флойд, я тебе верю… Прости, бога ради, прости!
Она схватила меня за руку и прижалась к моей груди.
— Мне все равно, ты это сделал или нет! — воскликнула она. — Я хочу быть только с тобой!
— Но ведь это же бред, Веда! Ты же все время будешь думать, что я убийца!
Она отстранилась от меня:
— Хорошо, не ты убил его. Я же сказала тебе, что мне все равно.
Я взял ее за руку, она заплакала.
— Веда, ты должна мне поверить, иначе мы не сможем быть вместе. Его убили в то время, когда я искал пудреницу. Когда прогремел выстрел, я стоял на постаменте, а когда вошел в комнату, он сидел в кресле лицом ко мне. Пистолет лежал возле его ног. Кто же мне поверит, если даже ты… — — Конечно, дорогой, — она скорее уговаривала себя, чем меня.
— Бред какой-то! Если уж ты мне не веришь, дела мои плохи.
— Да нет же, нет, я верю тебе, верю! Ты очень расстроился?
— Если ты думаешь, что я убил Бретта, зачем же со мной поехала?
— Что бы ты ни сделал, для меня ничего не изменится. Ты для меня — все.
— Допустим. Итак, я для тебя все, но Бретта я все же не убивал.
— Конечно, дорогой.
Я смотрел ей вслед, когда она понесла посуду к ручью. Самое страшное, что она все же не верит мне. Я подошел к ней, как только она вернулась.
Читать дальше