Джеймс Чейз - За все рассчитаюсь с тобой!

— Он выдвинет свою кандидатуру в следующем месяце, с программой реформ, — добавил он с легкой гримасой.

— Кажется, ему очень хочется, чтобы Парадиз-Палм стал чистым и честным городом, — сухо сказал я.

— У всех политиканов есть избирательный трамплин, — сказал Сперанца, пожав плечами. — Никто его серьезно не принимает. Он определенно не пройдет. Много шансов у Эда Киллино, которого выбрали наши горожане в прошлый раз.

Мы снова посмотрели друг на друга. Сперанца сделал жест рукой.

Из глубины помещения к нам направилась женщина. На ней было болеро и юбка из синего крепа с разрезом сбоку. Женщина была блондинкой. Держу пари, что всякий раз, когда она проходила по часовне, все святые с легким свистом приподнимались, чтобы полюбоваться ею.

Когда мое дыхание восстановилось, она стояла уже рядом со мной. Она пользовалась «Пурпур Империал», духами, которые заставляют мой пульс биться сильней, как говорит реклама. Я не в состоянии описать впечатление, которое она произвела на меня.

Сперанца выглядел обеспокоенным.

— Мисс Бондерли, — сказал он, поднимая брови. Я посмотрел на нее, и она улыбнулась. У нее были маленькие блестящие зубы, похожие на жемчужины.

— Может быть вы дадите нам возможность познакомиться? — я повернулся к Сперанца. — Я полагаю, мы можем договориться. Он с облегчением вздохнул, что заставило меня улыбнуться.

— Отлично, мистер Кен. Может быть позже вы придете к нам наверх? У нас четыре рулетки, мы также можем организовать небольшой покер… Я покачал головой.

— Что-то говорит мне, что я сегодня вечером не буду играть. Я взял мисс Бондерли под руку и увлек ее к бару. Краем глаза я наблюдал за тем, как уходил Сперанца, потом перенес все свое внимание на мисс Бондерли. Я находил ее потрясающей, был увлечен ее фигурой и волнообразным колыханием ее волос. Ее груди заставляли меня думать о кубинских ананасах.

— Надо вспрыснуть это! — сказал я, делая знак бармену. — Из какого уголка рая вы убежали?

— Я не убегала! — со смехом ответила она. — В отношении вас я сперва подумала, что дело идет об обычной работе. Теперь же я знаю, что это совсем другое.

Бармен посмотрел на нее.

— Что будете заказывать?

— Один «Зеленый попугай», — сказала она.

— О'кей! — сказал я бармену. — Два «Зеленых попугая»! Пока бармен приготовлял коктейли, я сказал:

— Значит, вы больше не думаете об обычной работе?

— Я немного разбираюсь в людях, — ответила она спокойно. — С вами это будет занятно. Я подмигнул.

— Больше, чем вы думаете. Что будем делать? Давайте составим маленькую программу.

— Выпьем коктейль, потом пообедаем. После этого потанцуем, потом пойдем на пляж и искупаемся. Потом выпьем по другому коктейлю, а потом…

— А потом?

Ее ресницы затрепетали.

— Увидим…

— Это кажется заманчивым. Она сделала гримасу.

— Вам не хочется потанцевать со мной?

Бармен принес два больших стакана, на три четверти наполненных зеленой жидкостью. Я сделал вид, что хочу достать свой бумажник, но бармен уже ушел.

— Никак не могу привыкнуть, что за меня платят, — сказал я, беря свой стакан.

— Привыкнете.

Я сделал большой глоток и быстро поставил стакан на прилавок, потом схватился за горло и стал кашлять, закрыв глаза. Мне казалось, что мой желудок сгорел, но через секунду я почувствовал себя на седьмом небе.

— Дьявол! Вот это штучка! — сказал я, когда ко мне вернулась возможность говорить.

— Это прелестно, — сказала она. — Чувствуешь, как проходит до пальцев ног. Когда мы покончили с нашими «Зелеными попугаями», нам казалось, что мы знакомы уже много лет.

— А если нам пообедать? — спросила она, соскальзывая с табурета и беря меня под руку. — Гилермо приготовил для нас специальный обед.

Она с улыбкой пожала мне руку. Ее глаза были откровенно завлекающими.

Гилермо устроил нас за столиком. Звезды сверкали над нашими головами. Теплый бриз долетал с моря. Оркестр играл какую-то приятную мелодию. Обед был таким же замечательным, как и сопровождающие его вина.

После обеда мы танцевали. Было не очень много народа, и можно было свободно маневрировать. Мне казалось, что в моих объятиях находится Джинджер Роджерс…

Я как раз думал, что никогда еще не проводил такого замечательного вечера, когда заметил коренастого мужчину, одетого в зеленоватый костюм из габардина, который держался возле оркестра. У него была какая-то плоская отталкивающая физиономия, и глаза его, обращенные на меня, были полны ненависти. Когда он увидел, что я на него смотрю, он резко повернулся к нам спиной и скрылся за портьерой, которая маскировала вход в зал.