Джеймс Чейз - За все с тобой рассчитаюсь

– Он выдвинет свою кандидатуру в следующем месяце, с программой реформ, – добавил он с легкой гримасой.

– Кажется, ему очень хочется, чтобы Парадиз-Палм стал чистым и честным городом, – сухо сказал я.

– У всех политиканов есть избирательный трамплин, – сказал Сперанца, пожав плечами. – Никто его серьезно не принимает. Он определенно не пройдет. Много шансов у Эда Киллино, которого выбрали наши горожане в прошлый раз.

Мы снова посмотрели друг на друга. Сперанца сделал жест рукой.

Из глубины помещения к нам направилась женщина. На ней было болеро и юбка из синего крепа с разрезом сбоку. Женщина была блондинкой. Держу пари, что всякий раз, когда она проходила по часовне, все святые с легким свистом приподнимались, чтобы полюбоваться ею.

Когда мое дыхание восстановилось, она стояла уже рядом со мной. Она пользовалась «Пурпур Империал», духами, которые заставляют мой пульс биться сильней, как говорит реклама. Я не в состоянии описать впечатление, которое она произвела на меня.

Сперанца выглядел обеспокоенным.

– Мисс Бондерли, – сказал он, поднимая брови. Я посмотрел на нее, и она улыбнулась. У нее были маленькие блестящие зубы, похожие на жемчужины.

– Может быть вы дадите нам возможность познакомиться? – я повернулся к Сперанца. – Я полагаю, мы можем договориться. Он с облегчением вздохнул, что заставило меня улыбнуться.

– Отлично, мистер Кен. Может быть позже вы придете к нам наверх? У нас четыре рулетки, мы также можем организовать небольшой покер… Я покачал головой.

– Что-то говорит мне, что я сегодня вечером не буду играть. Я взял мисс Бондерли под руку и увлек ее к бару. Краем глаза я наблюдал за тем, как уходил Сперанца, потом перенес все свое внимание на мисс Бондерли. Я находил ее потрясающей, был увлечен ее фигурой и волнообразным колыханием ее волос. Ее груди заставляли меня думать о кубинских ананасах.

– Надо вспрыснуть это! – сказал я, делая знак бармену. – Из какого уголка рая вы убежали?

– Я не убегала! – со смехом ответила она. – В отношении вас я сперва подумала, что дело идет об обычной работе. Теперь же я знаю, что это совсем другое.

Бармен посмотрел на нее.

– Что будете заказывать?

– Один «Зеленый попугай», – сказала она.

– О'кей! – сказал я бармену. – Два «Зеленых попугая»! Пока бармен приготовлял коктейли, я сказал:

– Значит, вы больше не думаете об обычной работе?

– Я немного разбираюсь в людях, – ответила она спокойно. – С вами это будет занятно. Я подмигнул.

– Больше, чем вы думаете. Что будем делать? Давайте составим маленькую программу.

– Выпьем коктейль, потом пообедаем. После этого потанцуем, потом пойдем на пляж и искупаемся. Потом выпьем по другому коктейлю, а потом…

– А потом?

Ее ресницы затрепетали.

– Увидим…

– Это кажется заманчивым. Она сделала гримасу.

– Вам не хочется потанцевать со мной?

Бармен принес два больших стакана, на три четверти наполненных зеленой жидкостью. Я сделал вид, что хочу достать свой бумажник, но бармен уже ушел.

– Никак не могу привыкнуть, что за меня платят, – сказал я, беря свой стакан.

– Привыкнете.

Я сделал большой глоток и быстро поставил стакан на прилавок, потом схватился за горло и стал кашлять, закрыв глаза. Мне казалось, что мой желудок сгорел, но через секунду я почувствовал себя на седьмом небе.

– Дьявол! Вот это штучка! – сказал я, когда ко мне вернулась возможность говорить.

– Это прелестно, – сказала она. – Чувствуешь, как проходит до пальцев ног. Когда мы покончили с нашими «Зелеными попугаями», нам казалось, что мы знакомы уже много лет.

– А если нам пообедать? – спросила она, соскальзывая с табурета и беря меня под руку. – Гилермо приготовил для нас специальный обед.

Она с улыбкой пожала мне руку. Ее глаза были откровенно завлекающими.

Гилермо устроил нас за столиком. Звезды сверкали над нашими головами. Теплый бриз долетал с моря. Оркестр играл какую-то приятную мелодию. Обед был таким же замечательным, как и сопровождающие его вина.

После обеда мы танцевали. Было не очень много народа, и можно было свободно маневрировать. Мне казалось, что в моих объятиях находится Джинджер Роджерс…

Я как раз думал, что никогда еще не проводил такого замечательного вечера, когда заметил коренастого мужчину, одетого в зеленоватый костюм из габардина, который держался возле оркестра. У него была какая-то плоская отталкивающая физиономия, и глаза его, обращенные на меня, были полны ненависти. Когда он увидел, что я на него смотрю, он резко повернулся к нам спиной и скрылся за портьерой, которая маскировала вход в зал.