Джеймс Чейз - Лабиринт смерти

Я, правда, старался гнать от себя панические мысли, но вовсе не исключено, что эта шахта может стать моей могилой. Весь во власти невеселых размышлений, я медленно брел вперед, стараясь не наступать на вконец обнаглевших крыс, которые даже привставали на задние лапки, чтобы получше рассмотреть меня, разевая при этом свои отвратительные зубастые пасти.

Вдруг я услышал крик, который буду помнить даже в час Страшного Суда. Такого мне не доводилось слышать в этой жизни и, дай Бог, не услышу во всех последующих. Надо отметить, что я далеко не трус. Это не значит, что я вообще ничего и никого не боюсь, ибо в подобном случае человек лишен чувства самосохранения. Но я побывал в самых критических ситуациях, а их было более чем достаточно, и поэтому всегда руководствуюсь разумом, подавляя в себе животный страх. Но то чувство, которое я пережил, не поддается никакому описанию. Мои волосы встали дыбом. Я инстинктивно шарахнулся в сторону, ударившись плечом о каменный выступ. Боль несколько меня отрезвила. Сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина. И это при жутком холоде. Вот он – настоящий страх!

Я наклонился, поднял чадящий факел и заглянул за каменный выступ. И в следующий миг испытал еще одно потрясение: совершенно обнаженная Глория прижималась к стене, а к ней подползал огромный крокодил, показавшийся мне вначале неким доисторическим монстром, кошмаром, рожденным мраком ада. Он был особенно страшен и безобразен в слабом мерцающем свете.

Глория с ужасом смотрела на подползающее чудовище, которое было, как минимум, четыре метра длиной. Еще не опомнившись от страха, я тем не менее бросился к подползающей твари и нанес ей, вложив в него все силы, удар по голове камнем, неизвестно откуда у меня появившемуся. Это было так неожиданно для крокодила, что он замер в недоумении на месте. Уже не отдавая отчета в своих действиях, я ударил чудовище второй раз. Послышался тупой чавкающий звук, и чудовище осело на землю.

Я бросился к Глории, схватил ее за руки и буквально отодрал от стены. В ее глазах застыл животный ужас, она была буквально парализована.

– Бежим! – заорал я. – Здесь могут быть и другие подобные твари!

Но она даже не шелохнулась. Глаза ее смотрели в одну точку: на оглушенное чудовище. Не задумываясь, я залепил ей пощечину, от которой она пришла в себя. Взгляд стал более или менее осмысленным, затем, видимо оценив ситуацию, она закрыла глаза и начала медленно оседать на землю. Подхватив ее безвольное тело, я закинул Глорию на плечо и, собрав остаток сил, побежал в темноту.

Когда мое сердце вот-вот готово было разорваться от напряжения, я остановился и осторожно положил Глорию на землю. Бедняга так и не пришла в себя. Лишь теперь я понял, что мы находимся в русле подземной реки с илистым, скользким дном. К счастью, откуда-то пробивался неяркий дневной свет, так что отпала надобность тащить факел. Сказывалась усталость. Все тело болело, словно меня самого побили камнями. Мне хотелось лечь и отдохнуть хотя бы минут пять. Постепенно дыхание начало выравниваться, но ноги все еще дрожали от напряжения.

Вдруг мой слух уловил сначала неясный, а затем более отчетливый шум шагов. Несколько человек шли в моем направлении, уверенно не скрывая своего приближения.

Мой револьвер пропал, а я находился в таком состоянии, что оказать мало-мальски серьезное сопротивление этим сволочам практически не мог. Между тем до меня уже долетали обрывки их разговора. Выхода не было, и, подхватив Глорию, я ступил в воду, погружаясь все глубже и глубже, пока ледяной поток не подхватил меня. Я греб одной рукой, другой поддерживая Глорию.

Очень скоро я убедился, насколько опрометчиво поступил. Течение, казавшееся безобидным, было тем не менее достаточно мощным, учитывая мою усталость. Я из последних сил поддерживал Глорию, лихорадочно гребя рукой, чтобы не пойти ко дну. Вскоре до моего уха донесся монотонный гул, становившийся все более сильным. Мне все стало ясно: впереди – водопад! Спастись не удастся…

Из последних сил я пытался добраться до противоположного берега, но очень мешало инертное тело Глории. Я хотел спасти ее и продолжал барахтаться в воде, а поток в это время стремительно нес нас вперед. Теперь поверхность воды выровнялась, зато сила течения возросла стократ. Я прижал Глорию к себе и отдался в руки Судьбы, как писали в старых романах. То, что мы полетим вниз вместе с сотнями тонн воды было ясно как божий день. Но вот с какой высоты и на что? Оставалось только молить Бога, чтобы внизу не было острых камней. И вдруг я увидел нечто такое, что дало мне какой-то шанс на спасение. Скальный монолит делил поток пополам, и сразу за ним вода с оглушительным шумом низвергалась в пропасть.