Джеймс Чейз - Скорее мертвый, чем живой

На следующее утро Джордж проснулся в прибежище Армии Спасения на Кромвель-роуд. Он вспомнил, что бродил по городу, пока не отказали ноги. Около двух ночи он нашел эту обитель. Сейчас восьмой час. Он хотел побыстрее добраться до своей квартиры.

Открыв дверь, он замер и прислушался. Ничего подозрительного. Никого… Потом он поспешил в спальню. Там он от удивления замер и огляделся. Ящики и шкафы были открыты. Вся его одежда валялась на полу, разодранная в клочья. Даже его ботинки были изрезаны ножом. Все, что он имел, было безнадежно испорчено. Конечно, это дело рук Коры! Так она мстила за смерть Эрни!

Внезапно Джордж вспомнил о Лео… При этой мысли его охватила такая слабость, что он вынужден был присесть. Когда он сел, то заметил что-то за комодом. Он обратил внимание на красные полосы на стене и со страхом нагнулся вперед. В сумеречном свете он увидел шерсть, кровь и раздавленную лапу. Он закрыл глаза и через некоторое время заплакал.

Джордж, неприятно пораженный выражением на лицах греков. – Не прикасайтесь ко мне!

Макс положил руку на стойку и провел языком по губам.

– Не трогайте его! – приказал он. Джордж неуверенно посмотрел на женщину, потом на бармена.

– Мне начинать? – спросил он. Эмили нагнулась вперед:

– Вы знаете, что вас ожидает? Джордж кивнул.

– Почему же вы тогда пришли?

Он быстро протянул ей узел. Она отшатнулась, испуганная. Греки шевельнулись. Две узкие полоски света затанцевали на потолке, когда они подняли ножи.

– Момент! – выкрикнул Макс. Бледное лицо Джорджа и его несчастный вид возбудили в нем любопытство. – Что это? – спросил он.

Джордж положил узел на стойку.

– Моя кошка, – сказал он срывающимся голосом. Женщина посмотрела сперва на узел, потом на Джорджа.

– О чем он говорит? – спросила она нетерпеливо. Макс дотронулся до узла. Он почувствовал под рукой окоченевшее тельце и скривил лицо.

– Что это за трюк? – спросил он удивленно.

– Можете убедиться, – сказал Джордж. – Только так, чтобы я не видел. – Он сжал губы. – Простите, что я не в себе, но эта кошка была единственным существом на земле, которое для меня что-то значило.

– Он что, с ума сошел? – спросила Эмили – скорее, саму себя.

Макс нерешительно развязал узел и заглянул в него. Лицо его скривилось в гримасу. Он повернул узел таким образом, чтобы могла посмотреть и женщина.

– Это дело ее рук, – сказал Джордж. Эмили и Макс, судя по всему, догадались, кого он имел в виду.

– Понятно, – сказал Макс и опустил полотенце. – Это была ваша кошка? Джордж кивнул.

– Я считал ее неспособной на такое… Я знал, что она в состоянии сделать мне любую гадость, но я не верил, что она может выместить на кошке. Хотя я и должен был предположить такое.

– И потому вы пришли сюда? – спросила Эмили.

– Да, – ответил Джордж. – Она не должна продолжать такое безнаказанно. Иначе от этого пострадает много людей. Поэтому я и пришел.

– Криспина убили вы, не так ли? – спросила Эмили холодным, глухим голосом.

– Я пришел сюда, чтобы все объяснить вам, – спокойно ответил Джордж. – А потом вам решать, что делать…

– С вашей стороны было глупо приходить сюда, – заметил Макс. – Вы же знаете, что случилось с Сиднеем? Джордж снова кивнул.

– Мне безразлично, что будет со мной, – сказал он. – Я только хочу быть уверенным, что она не ускользнет. Макс бросил на Эмили многозначительный взгляд.

– Я думаю, что надо выслушать, что он хочет сказать нам, – сказал он. – Это сэкономит нам много времени.

Эмили кивнула и вышла из-за кассы. Потом она села и показала на стул напротив себя.

– Садитесь и начинайте.

Джордж сел. Оба грека встали позади него. Макс присоединился к Джорджу и Эмили.

– Я хочу подробно рассказать вам, что произошло, – начал Джордж. – Это займет какое-то время, но это важно. Эмили пожала плечами.

– Можете не спешить, – равнодушно заметила она. – Позднее у вас все равно не будет никакой возможности.

Джорджу казалось странным, что ему все безразлично. Он знал, что сидел лицом к лицу с убийцами, но был настолько усталым и опустошенным, что его больше ничто не волновало. Он знал, что рассказ принесет ему облегчение.

– Понимаете, – сказал он и скрестил руки на столе, – когда я был еще ребенком, обо мне никто не заботился. Родители мои работали в варьете и в театре и не хотели иметь детей. Я завидовал им. Их имена красовались на афишах и в газетах. Может быть, вы сможете понять, почему я обязательно хотел стать совсем другим, чем был на самом деле. Наверное, это было глупо с моей стороны, но я хотел быть величиной, впечатлять людей.