Джеймс Чейз - Алмазы Эсмальди

Генри уже слышал все это. Он ограничился кивком и посмотрел на Джонни, который сидел, уставясь в пространство.

– Звучит, – согласился тот, – если ты, конечно, не напутала с фактами.

– Здесь-то нам и пригодится Джильда. – Марта повернулась к девушке. – Вот что надо сделать…

Бейнс служил дворецким у миссис Ловенстейн уже десять лет. Его импортировали из Англии, а в прошлом его услугами пользовались два титулованных семейства из самых знатных. Соблазненный огромным жалованьем, предложенным миссис Ловенстейн, он согласился приехать в Парадиз-Сити и стать во главе многочисленного штата прислуги. С тех пор он не переставал жалеть об этом. А впрочем, он был человеком честным и добросовестным, а потому, получая впятеро превышающее все, что в состоянии ему был платить английский герцог, он стойко сносил вульгарность миссис Ловенстейн, ее визгливый голос, ее кошмарные платья и ее ужасных друзей. К его счастью, она ежегодно ложилась в оздоровительную клинику, где с нее сгоняли лишний жир и вообще чистили снаружи и внутри. Через месяц она возвращалась в свой великолепный особняк, чтобы с новой энергией пить и объедаться. Бейнс нетерпеливо ожидал этого месяца, на который оставался в доме один. На этот срок вся прислуга получала отпуск. Все накрывалось чехлами, и довольный Бейнс устраивался отдыхать в своих апартаментах на последнем этаже, состоящих из спальни, гостиной, ванной и маленькой кухни. Бейнс самозабвенно любил телевизор. Почти все свободное время он проводил, уставясь на мерцающий экран.

Однажды утром, около половины двенадцатого, когда он любовно накрывал на стол, готовясь к ленчу, в дверь позвонили. Бейнс всегда одевался безупречно, хотя сейчас был в одной рубашке. Это был невысокий, дородный розовощекий человек лет 68, с редеющими белоснежными волосами и безмятежными голубыми глазами – само олицетворение английского дворецкого. Он нахмурился, погасил газ, на котором разогревался петух в вине, приготовленный накануне, надел фрак и на лифте спустился в прихожую. Перед дверью стояла темноволосая, строго одетая девушка. На ней было синее платье с белым воротничком и манжетами и большие очки от солнца. Иссиня-черные блестящие волосы лежали как шлем на ее изящной головке.

Парик и платье полностью преобразили Джильду в серьезную и деловую служащую.

– Я из компании «Акме», чистка ковров, – представилась она и протянула карточку, которой снабдил их Эйб.

Бейнс прочитал карточку, аристократически приподняв брови.

– Я полагаю, здесь ошибка… – начал он.

– Миссис Ловенстейн звонила из клиники, – объяснила Джильда. – Она просила нас оценить, во что обойдется чистка ковров у нее в гостиной и в спальне.

Бейнс не удивился. Находясь в клинике, миссис Ловенстейн не выпускала из рук телефона. Сколько раз посреди хорошей передачи раздавался звонок и ему приходилось выслушивать нытье миссис Ловенстейн, косясь на экран одним глазом.

– Понимаю, – сказал он и широко открыл дверь. – Что вы намереваетесь делать?

– Можно взглянуть на ковры? Мне нужно измерить их для оценки.

Девушка пришлась ему по душе. Аккуратная, почтительная – таких он одобрял. Он показал ей ковер и стоял рядом, пока она измеряла его короткой линейкой. Затем он провел ее на второй этаж, в спальню миссис Ловенстейн, огромную комнату с зачехленной мебелью. Джильда измерила ковер и, закрыв записную книжку, спросила:

– Так миссис Ловенстейн вернется только через несколько дней?

– Мадам будет отсутствовать минимум три недели, – сказал он, внутренне ликуя.

– Тогда у нас достаточно времени, – Джильда весело улыбнулась. – Мы пошлем миссис Ловенстейн результат оценки и, если она согласится, я сообщу вам, когда мы сможем забрать ковры. Так будет удобно?

Довольный ее хорошими манерами, Бейнс ответил, что будет вполне удобно. Спускаясь на лифте, она спросила:

– Вы здесь совсем один?

– Да, – ответил он с радостным вздохом. – Основной персонал в отпуске.

– Я уверена, что вы цените тишину и покой, – сказала Джильда, выходя из лифта. – Приятно, должно быть, хоть ненадолго остаться одному – особенно в таком прекрасном доме.

Бейнс растрогался.

– Очень приятно, – он отворил дверь. – Я всегда говорю, что с телевизором не чувствуешь одиночества.

– Вы любите телевизор? – Джильда повернулась и посмотрела на него сквозь темные очки. – Я тоже. Когда возвращаюсь домой, включаю его, и больше мне ничего не нужно. До свидания.