Джеймс Чейз - Банка с червями

Несмотря на этот недостаток она – веселая, а в постели просто потрясающа. Уж если тратить деньги, то лучше на нее, чем на какую-нибудь другую из известных мне красоток. Свою цену она оправдывает, хоть и стоит дорого.

– Нечего на меня так смотреть, – заметила она. – Можно подумать, ты хочешь затянуть меня под стол и изнасиловать.

– Недурная мысль! – отозвался я. – Давай продемонстрируем этим занудам, что мы можем сотворить вдвоем в столь замкнутом пространстве.

– Успокойся! Я хочу есть. – Берта впилась в меня, словно голодающая беженка из лагеря для интернированных. – Гмм! Королевские креветки! Идет! И что-нибудь еще поосновательней. – Она улыбнулась своей зазывной улыбкой метрдотелю Луиджи, который как раз подошел к нашему столику:

– Что бы вы, Луиджи, порекомендовали женщине, которая умирает с голоду?

– Не слушайте ее, Луиджи, – твердо сказал я. – Пусть нам подадут креветки и два бифштекса.

Луиджи холодно взглянул на меня, потом с улыбкой на Берту:

– Я как раз собирался посоветовать вам, мисс Кингсли, цыпленка, фаршированного крабьим мясом, под сметанным соусом с трюфелями.

– Вот это да! – воскликнула в восторге Берта. Не обращая на меня никакого внимания, Луиджи, записав заказ в блокнот, снова улыбнулся Берте и удалился.

– У меня всего пятьдесят баксов, – соврал я. – Если обед обойдется дороже, а так и будет, мне придется занять у тебя, детка.

– У женщин занимать деньги не положено, – ответила Берта. – Это не по-джентельменски. Помаши своей кредитной картой. Для того она и служит.

– Моя кредитная карта только для деловых встреч.

– Ну и что? А у нас разве не деловая?

Принесли креветки.

Пока мы ели, я спросил Берту:

– Тебе что-нибудь говорит имя Уолдо Кармайкл?

– Значит, обед у нас все же деловой, – улыбнулась Берта.

– Возможно. Ответь мне, милая, тебе известно это имя?

Берта покачала головой:

– В первый раз слышу. Уолдо Кармайкл? Звучит сексуально, правда?

– Продолжим игру в имена. А Раса Хэмела ты знаешь?

– Ты что, смеешься? Рас Хэмел? Да я обожаю его книжки. – И она бросила пробный шар:

– Ты на него работаешь?

– Не трать времени на расспросы. Твое дело отвечать и уничтожать то, за что я заплатил. Что еще ты знаешь о Хэмеле, кроме того, что он пишет книжки, которые тебе нравятся?

– Ну так, кое-что… Он недавно женился. Живет на перешейке Парадиз-Ларго. А теперь объясни, к чему эти расспросы?

– Да ты ешь, ешь, а то с личика спадешь, – правда, креветки уже приказали долго жить. – А про его жену ты что слышала?

– Про жену? Видела ее пару раз. Для Хэмела она слишком молода. Лично мне такие не по вкусу. – Берта хитро улыбнулась. – Вот если бы ты спросил меня о его первой жене… – Она не договорила.

– Прекрасно. Спрашиваю о первой.

– Глория Корт. – Берта фыркнула. – Взяла себе снова девичью фамилию, когда Хэмел ее выставил. Она спала со всеми направо и" налево. Как я выразилась? “Девичью”? Ты бы хоть иногда поправлял меня. Девушкой эта пташка была в лучшем случае лет до шести.

– Наплевать на ее прошлое, – прервал я Берту, – рассказывай дальше.

– Она живет с мексиканцем, который зовет себя Альфонсо Диас. Он хозяин бара “Аламеда” в гавани.

"Аламеду” я знал. Там находил прибежище всякий портовый сброд. Ни в одном другом прибрежном баре не завязывалось столько драк по субботам, как в “Аламеде”.

– А Глория там играет на гитаре, полуголая. – Берта сделала брезгливую гримасу. – Представляешь? Это жена-то Раса Хэмела! Вот так и крошится печенье! Сегодня оно в порядке, завтра все рассыпалось. И еще могу сказать: я бы лучше спала с козлом, чем с Альфонсо Диасом.

Принесли цыпленка со всякой всячиной. Мы принялись за него, цыпленок оказался настоящим объедением, так что я даже перестал беспокоиться, во сколько он мне обойдется. Когда мы доели его и выпили кофе, мысли мои устремились к ожидающей нас ночи.

Берта быстро подметила мое настроение.

– Пошли, неукротимый, – сказала она, похлопав меня по руке. – Я тоже не прочь.

Я помахал, чтобы нам принесли счет, содрогнулся, увидев сумму, и расстался с обеими пятидесятками. После того как я дал на чай официанту, метрдотелю и швейцару, подогнавшему мою машину к входу, у меня осталось тридцать долларов, на которые предстояло жить до конца недели.

Когда мы ехали ко мне домой, Берта проговорила:

– Барт, я тут о тебе думала. Пора тебе сменить работу. Если ты хочешь, чтобы мы продолжали быть вместе, надо поискать, где платят больше, хватит ходить в сыщиках.