Джеймс Чейз - Банка с червями

Я распорядился, чтобы это письмо хранилось в сейфе, и обещаю выполнить Ваши указания. Ваш Говард Сэлби”.

Напевая себе под нос, я положил письмо на стол и пошел на кухню варить кофе. Теперь я уже был уверен, что подстраховался основательно.

В половине двенадцатого, побрившись и облачившись в мой любимый кремовый в синюю полоску костюм, я запер квартиру, спустился в гараж и сел за руль “мазера”.

Приехав в “Загородный клуб”, я припарковал машину и вошел в просторный вестибюль. Часы показывали без пяти минут двенадцать. Я осведомился, здесь ли миссис Хэмел.

– Нет, сэр, еще не приезжала, – ответил портье.

Я выбрал себе место, откуда был виден вход, закурил сигарету и стал ждать. Я не предполагал, что она приедет, но соблюдал условия – встреча назначена, и, если она не состоится, я перейду к операции “Б”.

До половины первого я ждал, затем пошел в ресторан и не спеша съел фирменный салат. Позавтракав, я на всякий случай спустился к теннисным кортам и обошел бассейн. Нэнси Хэмел нигде не было.

Что ж, приступаем к операции “Б”. “Барт, детка, – утешал я себя, направляясь к машине, – не надеялся же ты урвать сто тысяч долларов, не прикладывая рук, без труда. Нет уж, изволь потрудиться”.

Я поехал в гавань, оставил “мазер” недалеко от бара “Аламеда”, вышел из машины и сквозь толпу на набережной проложил себе путь в бар.

Отбросив в сторону шуршащий занавес из бус, я вошел в зал.

Оглядевшись, увидел кое-кого из вечно толкущихся на набережной бездельников. За столиками завтракало несколько туристов. Официанты-мексиканцы трудились в поте лица.

Когда я подошел к стойке, толстяк бармен приветствовал меня масленой улыбкой.

– Где я могу найти мистера Диаса? – спросил я.

Маленькие глазки широко раскрылись.

– Хотите встретиться с мистером Диасом? – переспросил он.

– Вы что, малость глуховаты? – И я улыбнулся, стараясь смягчить резкость тона.

– Мистер Диас занят.

– Я тоже. Поэтому действуй, толстяк! Скажи, что спрашивает Барт Андерсен.

Он поколебался, потом прошел в глубину бара к телефону, тихо что-то сказал, кивнул и повесил трубку.

– Пройдите туда, – показал он на дверь в противоположном конце.

Я пересек зал, открыл дверь и оказался в комнате, обставленной наподобие кабинета: напротив входа стоял письменный стол, справа и слева от меня – картотеки, на столе красовались два телефона, а на столике рядом – пишущая машинка.

За столом сидел стройный мужчина средних лет и глядел на меня блестящими, ничего не выражающими глазами, так могла бы смотреть кобра. Его густые, смачно напомаженные волосы падали за воротник. Черные усы свисали по обе стороны рта до подбородка. Глядя на него, я понял, почему Эл Барни предостерегал меня. Недаром он говорил, что этот мексиканец – крепкий орешек.

– Мистер Диас? – произнес я, закрывая дверь и прислоняясь к ней спиной.

Он кивнул, взял спичку и принялся ковырять в зубах.

– Вы работаете на Лючию Поффери? – спросил я, не сводя с него глаз.

Его лицо оставалось таким же бетонно-невозмутимым.

– Вы ошиблись номером, – проговорил он.

– Тогда, может быть, вы работаете на Нэнси Хэмел?

– Может быть.

– Я должен был встретиться с ней в “Загородном клубе”. Она не приехала.

Он со скучным видом пожал плечами.

– Она должна была вручить мне пачку зеленых, – пояснил я. – Но вот – ни ее, ни зеленых.

Он снова пожал плечами с еще более скучным видом.

Я понял, что мне придется провести здесь некоторое время, поэтому придвинул к столу стул и сел на него верхом. Затем достал конверт с моим подробным отчетом и бросил Диасу.

Он опустил глаза и прочел надпись на конверте.

– Собираетесь умереть? – спокойно спросил он.

– А что? Ведь Пит Левински умер. Но я-то нет, пока умирать не собираюсь. Диас поднял брови:

– Не зарекайтесь.

– Ладно, ладно. Прочтите-ка то, что в конверте. Этот экземпляр предназначен специально для вас. Может, когда ознакомитесь с ним, перестанете изображать крутого из очередного боевика и начнете разговаривать разумно.

Глаза у него вспыхнули, но лицо оставалось лишенным всякого выражения. Он взял нож с узким лезвием, лежавший на столе, вскрыл конверт и вынул напечатанные на машинке листки.

Я закурил и стал наблюдать за ним. Сперва он изучил фотографии, присланные мне из полиции. Глядя на него, можно было подумать, что он смотрит на пустые бумажки. Затем со столь же невозмутимым видом он, откинувшись на спинку стула, прочел все пять страниц машинописного текста.