Алексей Кунин - Бэкап

А на сенсорной панели было видно как внизу разваливается на части другой самолет. Непонятным образом Дживс успел вклиниться между мной и преследователем, приняв на себя смертельные выстрелы.

– Нет! – выкрикнул я, вцепившись в рычаги управления и уходя в «мертвую петлю». Горизонт опрокинулся и…

…я не успел буквально на секунды. Секутор, бросив щит в лицо Дживса и заставив его поднять свой, вонзил меч по рукоять прямо в живот, чуть выше пояса. Дживс издал крик боли, но враг торжествовал недолго. Секутор даже не успел выдернуть меч из тела, как я налетел на него сбоку и с яростными криками стал полосовать поочередно мечом и скиссором. В стороны полетели сгустки крови, секутор, развернувшись ко мне, упал на колени и мой последний удар отточенным полумесяцем почти отделил его голову от шеи.

– Убей! Убей! Убей! – ревели зрители. Зрение изменяло мне: казалось, что на скамьях сидят не люди, а какие-то животные – то ли гориллы, то ли неведомый науке биологический вид.

Весь в крови – своей и чужой, я опустился на колени перед умирающим Дживсом, взял его за руку…

…Дживс и последний из противников сцепились в смертельной схватке, пытаясь достать друг друга ножами. Луч фонаря выхватывал из чернильной тьмы то одного, то другого. Обоих затягивало в мутное красное облачко, постепенно приобретавшее все более насыщенный пурпурный цвет. В этой круговерти невозможно было понять, где Дживс, а где его соперник. Наконец, улучив-таки момент, я всадил клинок в бок противника, под ребро.

Схватка прекратилась: и Дживс, и его враг больше не двигались, но так и не расцепились, обнимая друг друга крепче верных любовников и медленно вращаясь, словно в невесомости.

– Дживс! Дживс! Как же так? – бессвязно повторял я, пытаясь высвободить его из смертельных объятий…

…мелькнуло голубое небо, перегрузки вдавили тело в кресло, ремни безопасности заскрипели от навалившейся тяжести. Яркий шарик солнца метнулся шаровой молнией перед глазами и вот я уже снова в тесном ущелье, только передо мной, наконец, виден хвост «Тайфуна»: завершив мертвую петлю я оказался позади него и не размышляя вдавил активаторы пушки на гашетке.

Истребитель затрясся мелкой злорадной дрожью и на месте «Тайфуна» передо мной вспухло огненное облако взрыва.

Сенсорная панель, на которую передавались данные РЛС, была девственно чистой, демонстрируя отсутствие каких-либо воздушных целей. Своим самопожертвованием Дживс оказал мне две услуги. Во-первых, прикрыл от пушки «Тайфуна», пилота которого я так неудачно пытался перехитрить. Во-вторых, преследователю Дживса, не успевшему среагировать на его самоубийственный маневр, не хватило времени на отворот, так что он на скорости в восемьсот километров в час встретился с каменной стеной пятачка, на котором разыгрались финальные аккорды нашей схватки.

Задрав нос истребителя чуть ли не на девяносто градусов, я бездумно несся вперед и вверх, стремительно приближаясь к той невидимой границе, где двигатели «Молнии» заглохнут и…

– Дживс! Ты где?

Если мои цифровые синапсы не обманывали, я находился в системе «Церебрума» и впервые, за все время после операции, испытывал от этого лишь радость. Казалось, что наше с Дживсом противостояние с боевыми программами, пущенными Питером по мою душу, будет длиться вечно.

Вокруг меня, куда только мог дотянуться взгляд, плавали разных форм, размеров и цветов куски материи, сотканной из непонятной субстанции. Края большинства из них выглядели обожженными, изредка по ним пробегали искры или язычки пламени. Некоторые съеживались на глазах, беззвучно тая и пропадая в неведомых слоях цифрового мира.

– Это останки кодонов, – услышал я голос Дживса.

– Дживс?! Ты жив? Где ты? Я тебя не вижу, – я завертелся на месте, пытаясь увидеть золотую сферу.

– Я на четыре часа от вас.

Воссоздав в голове образ циферблата часов, я присмотрелся в направлении, указанном Дживсом и ахнул:

– Господи, что с тобой?!

Я подлетел ближе и наконец смог видеть Дживса целиком. Вернее, то, что от него осталось. Вместо когда-то золотой сферы передо мной, содрогаясь в вызывающих омерзение корчах, висело нечто, похожее на порванный в десятке мест мяч, каким он бывает после встречи с зубами молодого игривого пса.

Обвисшая искромсанная оболочка была тускло-коричневого цвета и от нее безостановочно отлетали, откалывались, осыпались цифры и символы. Словно припозднившееся осеннее дерево лихорадочно сбрасывало летнюю листву. Общее впечатление можно было выразить двумя словами: Дживс умирал.