Ирина Комарова - Дивная золотистая улика

«Маринке? – Я не сразу поняла, что речь идет не о моей сестре, а о дочери Елены Юрьевны. – Ах, Маринке!»

– Они все равно вместе почти никуда не ходят. Это мы с Леной женщины свободные, одинокие, все вдвоем норовим. А у девочки сейчас счастливая пора – молодость, ей не до нас.

Каюсь, Татьяна Юрьевна меня утомила. Я совершенно не хотела выслушивать ее мнение о племяннице, поэтому быстро распрощалась, извинившись: дело не ждет. Причина была признана благородной и уважительной – меня отпустили без дальнейших разговоров.

Как только дверь закрылась, я, прямо на лестничной площадке, достала блокнот. Надо записать то немногое, что мне удалось узнать за время этого, скажем откровенно, довольно бестолкового визита. Сестры тоже не торопились вернуться в комнату. Железная дверь не помешала мне хорошо расслышать голос Татьяны Юрьевны.

– Честное слово, Лена, я тебя не понимаю. Если ты хочешь, чтобы они тебе помогли, почему не рассказываешь всю правду?

– А почему ты сразу не вернулась и не спросила, что она имела в виду? – заинтересовался шеф.

Поскольку Гошки рядом не было – он еще не вернулся из ресторана Котельниковых, а бестактных замечаний со стороны Баринова можно было не опасаться, я ответила откровенно:

– Просто не сообразила. Растерялась. Потом, уже в автобусе, подумала, что можно было тут же вломиться: «Ага! А я все знаю! Ну-ка быстро, признавайтесь во всем!» Но это потом. А первая мысль была – бегом в офис, рассказать, что Котельникова нам врет.

– Если ты точно передала слова ее сестры, то она не столько врет, сколько недоговаривает, – уточнил шеф.

– Не вижу принципиальной разницы. В любом случае мы имеем дело с недобросовестным клиентом.

– Откуда такая суровость, Рощина? Несколько часов назад Котельникова произвела на тебя совсем другое впечатление.

– К сожалению. Тогда я ей поверила.

– И сейчас она не врет, а всего лишь недоговаривает, – Баринов встал и прошелся по кабинету, потирая правое плечо. – Неизвестно что и неизвестно по какой причине.

– А что еще она может скрывать, как не свою причастность к планируемому нападению на Геннадия Михайловича Котельникова?

До чего лихо я научилась выговаривать вот такие сложные фразы! И без единой запинки – самой приятно себя послушать. А шефу не понравилось.

– Рита, – укоризненно покачал он головой. – Ты же сама женщина. Должна понимать особенности женской психологии. Помнишь, что Шерлок Холмс по этому поводу говорил? Насчет дамы, которая так нервничала во время разговора, что он заподозрил ее в убийстве?

– А оказалось, она переживала из-за плохо напудренного носа, – кивнула я. – Помню.

Я не посчитала пример удачным. При чем здесь женская психология? Наверняка найдется достаточно мужчин, которые во время допроса будут краснеть и бледнеть из-за криво повязанного галстука или оторванной пуговицы. Вы со мной согласны? Нет? Значит, вы мужчина.

– У Котельниковой может быть масса поводов для умолчания, – продолжил шеф. – Например, у нее есть любовник, и она боится, что это выплывет наружу.

– Не похоже, – возразила я. – Был бы любовник, она бы так не переживала измену мужа. А она фотографии жжет, вещи его выбрасывает, одежду на тряпки пускает. Нет, женщина у которой есть любовник, совсем по-другому выглядит.

– Ладно, не любовник, – не стал спорить Александр Сергеевич. – Есть вариант получше – деньги. Она же в ресторане финансовый директор, значит, вполне могла с этими самыми финансами жульничать. Завышение себестоимости, занижение прибыли, зарплата на «мертвые души» и прочие грешки. Обналичивала денежки потихоньку от мужа и в свою личную кубышку прятала. Тогда сразу становится понятно, почему она категорически не хочет уходить их ресторана. Ведь это означает передать всю документацию тому, кто придет на ее место.

– Сантане, – подсказала я.

– Тем более Сантане.

Я немного подумала, потом согласилась:

– Убедительно. Если Елена Юрьевна позволяла себе вольности с финансами ресторана, то у нее есть причина и нервничать, и недоговаривать.

– Значит, нам надо выяснить, в чем дело.

– Самим? А зачем? Проще встретиться еще раз с Котельниковой и спросить у нее прямо.

– Как же, помню, – усмехнулся шеф. – Выскочить из-за двери и закричать: «Ага! А я все знаю!».

– Не обязательно так, – немного смутилась я. – Просто поговорить. Объяснить, что раз мы взялись выпутывать ее из неприятностей, то скрывать от нас подробности по меньшей мере глупо. Она разумная женщина, наверняка сама это понимает. Так зачем нам тратить время и силы?