Дональд Уэстлейк - Мокрушники на довольствии

– Я ведь здесь, не так ли?

– Надолго ли?

Она молчала целую минуту. Потом отвернулась, сделала глоток и закурила сигарету, а я все ждал ответа. Наконец Элла сказала:

– Если ты клонишь к тому, чтобы сделать мне предложение, то, честно говоря, я никогда не слышала, чтобы человек сватался таким способом.

– Клэнси Маршалл женат, – ответил я. – Его жена убедила себя в том, что он – обычный законник, как и любой другой. Дома он не говорит о работе, в присутствии подруг жены вынужден мелко врать, а наедине с ней притворяться кем-то другим. Эд Ганолезе тоже женат. Его дочь учится в каком-то элитном колледже для девочек в новой Англии. Ему также приходится лицедействовать в кругу семьи. Мне такой брак без надобности. Я хочу, чтобы женщина вышла замуж за меня, а не за придуманный образ, которому я должен соответствовать.

– Иными словами, тебе нужна женщина, желающая стать супругой гангстера из синдиката, – ответила Элла.

– Чепуха. Мне нужна женщина, которая выйдет за меня.

– Разве это не одно и то же?

– Не знаю, может быть.

– Ты мог бы уважать женщину, мечтающую стать женой гангстера из синдиката?

– А кто говорит об уважении?

– Я говорю, – ответила Элла. – Клей, когда я перебралась к тебе, ты занимался тем самым мелким лицедейством, о котором только что говорил. Я избегала всяческих упоминаний о твоей работе, и тебя это устраивало. Но последние два дня ты все ближе знакомишь меня со своей настоящей жизнью, и я не переставаю задаваться вопросом: что же подумает этот человек о женщине, которая останется с ним и после того, как увидит, чем он зарабатывает на жизнь? Неужели он не будет считать меня заурядной шлюхой?

– Слушай, ты, шутница, я бы сделал предложение заурядной шлюхе, а? Не дури.

– А разве гангстеры из синдикатов женятся на ком-то, кроме заурядных шлюх?

– Это ты просто книжек начиталась.

– Не знаю, Клей. Дай мне подумать. Я не хочу отвечать тебе сейчас.

– Ты останешься здесь на то время, пока будешь раздумывать?

– Да, – ответила она. – Но... по-моему, сейчас нам лучше лечь и сразу уснуть.

– О!

Она взяла меня за руку.

– Не подумай, что это мой ответ, Клей. Просто мне надо подумать, и я не расположена заниматься... чем-либо еще.

– Хорошо, – сказал я.

Элла встала.

– Я отправляюсь на боковую, – заявила она. – Совсем умаялась. Ты будешь ложиться?

– Не сейчас. Скоро приду.

– Клей, – она умолкла и пожала плечами. – Поговорим завтра.

– Конечно, – сказал я.

Она подарила мне короткий холодный поцелуй и отступила на шаг.

– Ты похож на встревоженного мальчугана.

– А я и есть встревоженный мальчуган.

– Играющий в полицейских и воров.

– Ага.

Я проводил Эллу взглядом, а потом немного поразмыслил о ней. Я не знал, захочет ли она остаться, не знал даже, захочу ли этого сам. Я знал лишь, что она была первой девушкой за девять лет, заставившей меня задуматься о таких вещах. Первой девушкой за девять лет, вынудившей меня оправдываться.

Взгляни правде в глаза, Клей. Она была первой девушкой за девять лет, заставившей тебя подумать об уходе от Эда Ганолезе.

Когда я проснулся, а это случилось вскоре после полудня, Эллы в квартире не было. Она оставила на столе в кухне записку. Всего два слова: «Я вернусь».

Итак, она еще не решила и не хочет разговаривать со мной, пока не определится. Стало быть, мне остается только потеть и решать что-то для себя. Решать, можно ли жениться на Элле и продолжать работать у Эда Ганолезе. И если это окажется невозможно, придется делать выбор.

Вчера вечером мы подобрались к самой сути дела. Элла была права: мне нравилось работать на Эда Ганолезе. Нравилось все, что с этим связано.

Приятно было чувствовать себя сильной правой рукой Эда Ганолезе. Я занимал достаточно высокое положение в организации, чтобы никто, кроме Эда Ганолезе, не мог помыкать мной. В то же время, я не был и верховным заправилой, которого охочие до власти ребята мечтают свести в могилу, чтобы занять его место. Положение мое было прочным и безопасным, чуть ли не самым прочным и безопасным на свете, и оно мне нравилось.

И работа тоже нравилась. Хорошо было доводить указания до сведения исполнителей, шлепать отбившихся от рук малышей, когда они шалили, дарить им прощальный поцелуй, когда надо было снимать их с довольствия.

Не поймите превратно, я вовсе не хочу сказать, что мне нравится убивать. Такого рода работу мне поручают очень редко. Чаще всего моя задача – выбор профессиональных мокрушников, состоящих на довольствии в организации совершающих те немногочисленные убийства, без которых мы не можем обойтись.