Дональд Уэстлейк: Мокрушники на довольствии

Я встал.

– Ладно, позвоню. Но вряд ли ему это понравится.

– Спа-спасибо, Клей, – сказал Билли-Билли, и его сморщенная физиономия растянулась в широченной улыбке. – Я пы-правда очень бы-благодарен.

– Подожди здесь, – велел я ему. – Я позвоню из спальни. Если попытаешься снять отводную трубку и подслушать, я сразу узнаю, вернусь и разорву тебя на части.

– Я ны-не буду. Клей. Честно. Ты ж-же меня зы-знаешь.

– Разумеется.

Я вернулся в спальню, взглянул на Эллу и поморщился.

– Кое-какие сложности.

– Надолго? – спросила она.

Элла сидела на кровати, подоткнув под спину подушку. Лицо Эллы особенно прекрасно, когда на нем нет никакой косметики. Сейчас косметики не было, пухлые алые губы стали бледнее, а карие глаза, наоборот, ярче и глубже, загорелая кожа казалась теплой и бархатистой, мягкие волосы, обрамлявшие личико, в свете ночника казались иссиня-черными. Под простыней угадывались изящные линии и пышные формы упругого тела, и мне совсем не хотелось звонить Эду Ганолезе или забивать себе голову мыслями о страхах Билли-Билли. А хотелось мне только одного – забраться под простыню, под теплый мягкий бочок...

Я отвернулся от Эллы и присел на край кровати.

– Еще две минуты. Я должен позвонить Эду.

– Хочешь, я подожду на кухне?

Элла умная женщина, с такой хорошо живется. Не думаю, чтобы ей нравилось то, чем занимаемся мы с Эдом, но она никогда не говорила на эту тему, притворяясь, будто наших делишек попросту не существует, и не хотела, чтобы я заводил о них речь. Вообще ничего об этом слышать не хотела. Кроме того, Элла полагала, что мне вряд ли понравится ее осведомленность, поэтому старалась держаться от меня подальше, когда я разговаривал с кем-нибудь о работе, чтобы ничего не слышать.

Но сейчас это не имело никакого значения. Билли-Билли уже приперся. Я позвоню Эду, и он велит мне действовать. Вот и вся история. Поэтому я сказал:

– Сущий пустяк. Тебе нет никакой нужды вставать.

– Тогда поторопись, – попросила Элла.

– Хорошо, – пообещал я, боясь поднять на нее глаза. Я протянул руку к телефону на прикроватной тумбочке, набрал домашний номер Эда и выслушал восемь гудков. Потом трубку снял Тони Борода, телохранитель Эда Ганолезе. Я назвался и заявил, что желаю говорить с Эдом. Борода хмыкнул и со стуком положил трубку то ли на стол, то ли еще на что. Мне не доводилось слышать, чтобы Тони Борода издавал какие-либо звуки, кроме хмыканья. И если он умеет говорить, мне об этом его умении ничего не известно.

Спустя несколько минут трубку, наконец, взял сам Эд.

– Клей, сейчас три ночи, – сказал он, – дай бог, чтобы твое дело не оказалось каким-нибудь пустяком.

– Вот в этом-то я и не уверен, – признался я и рассказал Эду то, что услышал от Билли-Билли, особо подчеркнув под завязку, что именно Билли-Билли упросил меня позвонить ему.

– Скверно, – задумчиво проговорил Эд. – Ты правильно сделал, что позвонил.

– Хочешь, чтобы я устроил несчастный случай, Эд?

Я услышал, как Элла тихо вскрикнула у меня за спиной, и на миг пожалел, что не прогнал ее на кухню. Все те две недели, что она прожила у меня, мы старательно делали вид, будто не замечаем, что иногда меня зовут устроить кому-нибудь несчастный случай, и я так до сих пор толком не знал, как она к этому относилась.

Но об Элле я тревожился всего секунду, а потом Эд ответил на мой вопрос. Ответил на удивление громким и злобным «нет!» И еще пару секунд я в растерянности гадал, что бы это могло значить.

– Вывези его из города, – продолжал Эд. – Немедленно. Отправь к Бабусе.

Вернешься – звони.

– Прямо сейчас, Эд? – я бросил на Эллу беспомощный взгляд.

– Разумеется, сейчас. Или ты хочешь дождаться появления легавых?

– Эд, у меня тут кое-что горит, и...

– Так погаси и прикрой кастрюлю. Отправляйся, позвони мне, как только вернешься в город.

– Что-то я тебя не понимаю, Эд. Что он за птица, этот Билли-Билли? Его и за пятнадцать центов не продашь, даже на запчасти.

– Объясняю для тугодумов, – сказал Эд. – У Билли-Билли есть друзья за большой водой. Какой-то человек, с которым он встречался в войну. Крупная шишка, Билли-Билли не дурак и не кичится этим знакомством: шишка хоть и крупная, но не настолько, чтобы прикрыть его. И все же этой связи достаточно, чтобы заставить нас избавить Билли-Билли от неприятностей. Если парень узнает, что мы бросили Билли-Билли на растерзание волкам, это ему не понравится.

– А если ничего ему не говорить? – предложил я.