Эд Макбейн - Забавы с летальным исходом

— А я пел, когда ты пришел, — буркнул он. — Так, про себя. Фокус такой, научился ему еще в тюряге. Поешь про себя, и все дерьмо кругом словно и незаметно. Я пел ту песню из «Эвиты», довольно сложная мелодия. Дома у меня есть кассета с фильмом, вот и гоняю ее без конца, чтобы послушать музыку. И вообще, жутко хотелось бы трахнуть эту Мадонну, а тебе?.. Вот сейчас, к примеру, когда пел, едва не кончил. А слова… так просто потрясающие! Помнишь, она поет ее, когда впервые встречается с Пероном, а он не кто-нибудь, а диктатор, да. В этой, как ее… Аргентине. Прямо чуть не кончил, а тут ты встрял, как назло…

— Извини.

— Да прекрати ты извиняться всю дорогу! Я же не священник. Какого хрена тебе от меня надобно?

— Ты сказал моим людям…

— Да кто помнит, чего я им там сказал! В такой оборот взяли, черти, куда там!.. Увидели у меня пушку и стали угрожать, что донесут в полицию, тому типу, к которому я хожу отмечаться. Вот найду того сукиного сына, что пришил Мелани, и уж тогда пусть полиция делает со мной, что хочет.

— Полиция расследует это дело, — сказал Мэтью. — Так что давай лучше предоставим властям заниматься им.

— Ну а ты чего тогда приперся?

— Я не ищу убийцу Мелани, мистер Донофрио.

— Нет? Так чего тогда тут делаешь? Ладно, можешь не говорить, я и сам догадался. Ты ищешь Джека Лоутона. Он что, был как-то связан с ней? Говори! Что у них было с Мелани, а? Почему эта какашка Лоутон посмел встрять между мной и Мелани?

— Она просто была с ним знакома. Там, на севере, — ответил Мэтью.

— Ясно. Значит, знакома… И к чему сводилось это так называемое знакомство? Потому как, если между ними было что серьезное, тебе, мистер, лучше сказать мне сразу. Потому как, если я узнаю…

— Мистер Донофрио, вы говорили, что Мелани приехала к вам на Пеликан-Уэй семнадцатого, в пятницу. И уехала в понедельник двадцатого, так?

— Насколько помнится, да.

— А известно ли вам, что она приезжала сюда раньше, в январе?

— Нет. Когда?

— В самом начале месяца.

— Да нет, в начале месяца она была в Сент-Пите, с матерью.

— Она была здесь, в Калузе, второго января, — сказал Мэтью. — Сняла дом, второго числа.

— О чем это вы? На кой хрен ей понадобилось снимать? Ведь, приезжая в Калузу, она всегда жила у меня.

— Но второго января она у вас не появлялась, верно?

— Кто сказал, что она была в Калузе второго января?

— Человек, сдавший ей жилье.

— Он перепутал.

— Не думаю. Вы говорили с ней до семнадцатого, перед тем, как она приехала к вам?

— Мы всю дорогу перезванивались. В начале декабря виделись в Сент-Пите, потом — снова там же на Рождество. Она была моей девушкой… Неужели не ясно?

— Честно сказать, мистер Донофрио, не совсем. Зачем ей понадобилось жить у матери, если у вас было где остановиться?

— Да мамаша у нее болела. И Мелани приехала поухаживать за ней.

— И в декабре вы виделись с ней несколько раз…

— Да. Вы что, глухой? Или тупой совсем?

— А потом еще и семнадцатого января…

— Да.

— И тем не менее второго она была здесь.

— Если б была, обязательно позвонила бы.

— Однако же она не позвонила.

— Верно, не позвонила. Да и вообще, на кой хрен ей понадобилось снимать этот дом?

Вопрос по существу.

Мелани выжидает до третьего декабря, затем звонит Джилл. Она ожидает взрыва гнева, ну, если не гнева, то определенного холодка в голосе, однако ничего подобного. Говорит с ней Джилл спокойно, почти нежно.

— Где пропадала? — спрашивает она.

Несмотря на то что Мелани отсутствует с июля, голос звучит так, словно она вышла в киоск на угол за пачкой сигарет и вернулась поздно вечером.

— Извини, — отвечает Мелани. — Прости.

— Может, подъедешь? Прямо сейчас?

— Я в Сент-Пите.

— Ну, приезжай, когда сможешь, — говорит Джилл и вешает трубку.

Машина матери являет собой допотопный «Сааб», который тарахтит, точно трактор. И чтоб добраться из Сент-Пита до Калузы, Мелани требуется целых два с половиной часа — и это при том, что сезон во Флориде еще не начался и люди еще не начали разъезжаться с рождественских каникул. Еще сорок минут ушло на то, чтоб доехать до Уиспер-Кей, и вот она наконец тормозит у знакомого дома, как раз перед ленчем. На завтрак она пила лишь апельсиновый сок и кофе, а потому зверски голодна. В доме необычайно тихо — такое впечатление, что внутри затаились и ждут какие-то невыразимо ужасные существа и вещи. И она начинает нервничать и уже готова сесть обратно в машину. Но в ожидающем ее столкновении есть нечто притягательное, и вот она решительно направляется к входной двери, нажимает на кнопку звонка и ждет. И слышит внутри дома такой знакомый звон колокольчика. А потом снова полная тишина.