Эд Макбейн - Забавы с летальным исходом

Наиболее традиционными и распространенными видами наказаний для разного рода нарушителей закона являлись в Афинах штрафы, ссылка или же смертная казнь. Каждое из них могло быть заменено длительным сроком тюремного заключения. Самым страшным преступлением являлось «отсутствие благочестия». Оно как бы делилось на две категории: «растление юношества» и «поклонение новым божествам» — то есть не тем, которых почитает город. И наш осужденный был уличен в обоих этих преступлениях и выслушал приговор с презрением. А потому сегодня должен умереть.

Приговоренному к смертной казни давали в Афинах выпить яду. Яд готовили предварительно — толкли в специальном сосуде листья болиголова. Мужчина, который должен был сегодня подать осужденному яд, предупредил его товарищей, что друг их сегодня что-то слишком разговорчив. Очевидно, сказывалось возбуждение последних дней. И это может отрицательно отразиться на исполнении приговора, поскольку у людей в моменты возбуждения повышается температура тела и это ослабляет силу яда. Свои слова он проиллюстрировал примером — известно, что вино разогревает кровь, а потому именно вино является общепризнанным противоядием, особенно когда имеешь дело с болиголовом.

И в камере сегодня не было ни капли вина.

В ней находились лишь старые друзья, пришедшие сказать «прощай» храбрецу, который в ответ на это заметил: «А вы не обращайте на палача внимания. Пусть делает свое дело, готовит отраву. Хоть две дозы, хоть три, на его усмотрение».

Где-то в середине дня он прошел по длинному коридору к камере, где находилась «ванная», и искупался в ней последний раз, и обратился к друзьям со следующими словами: «Приятно все же принять ванну перед тем, как отведать яду. И женщинам меньше хлопот, не придется обмывать покойника».

Вскоре после захода солнца ему принесли болиголов. И хотя палач торжественно называл этот сосуд «чашей», на деле он больше походил на маленькую бутылочку или флакончик — вроде тех, в которых обычно хранят лекарства. Узкое горлышко, чуть выступающий на нем «язычок», округлые бока и плоское дно. И никаких ручек. Дешевая простенькая глиняная бутылочка, которую предстояло разбить сразу же после того, как содержимое ее перейдет в желудок приговоренного.

— Что ж, друг мой, — сказал он палачу, — вы в этих делах настоящий мастер. Что прикажете делать?

— Да просто выпейте, и все дела, — ответил палач. — Потом можете походить. Как только почувствуете тяжесть в ногах, прилягте, а уж дальше яд довершит свое дело.

И он протянул ему бутылочку.

И приговоренный взял ее.

Поднес ко рту, прижал к губам и выпил яд. Потом принялся ходить по камере. И когда ощутил тяжесть в ногах, лег на спину. Палач подошел, пощупал ступни и ноги, крепко ущипнул за пятку и спросил, чувствует ли он что-нибудь. И умирающий ответил, что нет, не чувствует, и тогда палач стал щупать ему бедра, и рука его поднималась все выше и выше.

— Когда холод достигнет сердца, — объяснил палач, — можно считать, что он покойник.

Было это в 399 году до нашей эры.

В 1977 году археологи проводили раскопки в Афинах и обнаружили старое здание тюрьмы. И вот в самом дальнем его помещении, что в северо-восточном крыле, они нашли тринадцать бутылочек, напоминавших те, в которых древние греки хранили лекарства и прочие снадобья. Им показалось странным такое количество бутылочек, найденных в одном месте, — ведь за время всех раскопок их было обнаружено всего двадцать одна штука. Эксперты пришли к однозначному выводу: бутылки после использования тут же уничтожались. А в тех, что сохранились, было обнаружено одно и то же вещество — составленный в умелых пропорциях яд из растения под названием болиголов. Которым, очевидно, и травили несчастных узников.

На дне одной из бутылочек обнаружили выцарапанные в глине три греческие буквы: «ΣOK».

Это был самый настоящий музей. Стояли указатели, подсказывающие людям, где следует парковаться, стояли стрелки, показывающие, где находится вход. Короче говоря, Музей изящных искусств «Ка Де Пед» города Калуза, штат Флорида, и все такое прочее. Кэндейс Ноулз — Господь да защитит любого мужчину, женщину или ребенка, посмевшего обратиться к ней просто Кэнди, — запарковала свой маленький белый «Порше» на практически пустой в это время стоянке. Что и понятно, было всего четыре дня, понедельник. Яркое солнце Флориды нарядно высвечивало черепичные крыши музея, и они были видны еще издали. Она заперла машину и подумала, что непременно надела бы туфли без каблуков, зная, что эта проклятая стоянка вымощена гравием, затем опустила ключи в сумочку и перебросила ее ремешок через плечо. Обычно в эту самую сумочку она клала еще и «браунинг» 25-го калибра, но сегодня не тот случай. Ей совершенно ни к чему, чтоб сегодня ее остановил какой-нибудь музейный охранник и стал бы расспрашивать, для чего это и зачем у нее в сумочке огнестрельное оружие, пусть даже на него и выдано разрешение властями солнечного штата Флорида. Нет, сегодня ей совершенно ни к чему, чтоб кто-либо стал задавать ей всякие каверзные вопросы. Она явилась сюда по делу и намерена исполнить его, как подобает. Поскольку сегодня, насколько ей известно, двадцать седьмое января, а это означает, что до назначенного дня ограбления осталось пять дней.