Наталья Александрова - Огненный рубин апостола Петра

Водитель взял куртку, сунул в руку Бормотухе несколько смятых бумажек и поехал прочь.

Бормотуха неуверенными пальцами пересчитал деньги:

– Пятьсот… шестьсот… семьсот… восемьсот! Всего восемьсот! Обманул! Надул, волчара!

Он поднял с земли кусок кирпича и запустил его вслед «Жигулям».

Впрочем, те уже были далеко.

– Ладно тебе, Колян! – примирительно проговорил Копыто. – Все ж таки какую-то деньгу заработали, пойдем обратно к Шуре, купим у нее самогонки. На восемьсот можно много купить, нам на неделю хватит. Ну, дня на два точно… Пойдем, что ли, к Шуре…

Однако, заглянув в немытые окна магазинчика при заправке, они увидели, как Шура суетится возле двоих мужчин самого сердитого вида. Один что-то выговаривал Шуре, а другой сидел за столом и писал протокол. Лицо у Шуры было заискивающее и расстроенное.

– Не иначе, замели Шуру с самогонным аппаратом! – сделал вывод Копыто.

– Неужели посадят? – забеспокоился Коля.

– Посадить не посадят, отмажется, она баба тертая, а вот самогону больше не нальет, пока затаится, – вздохнул Копыто, – что ж делать-то…

Приятели посовещались и решили идти в поселковый магазин. Хоть там водка и дороже, а делать нечего, выбора, как говорится, нету.

Пока дошли три с половиной километра в сторону от шоссе, пока отоварились, решили присесть тут же, на ящиках. Подгребли к ним еще двое, и все четверо славно посидели на случайно проглянувшем осеннем солнышке.

А когда спохватились, что их ждет Доцент в лесу, то было уже поздно – все выпили.

– Ну и ладно, ему зато баба досталась, – сказал Копыто и захрапел тут же, на ящиках.

Коля Бормотуха спал уже давно.

Как выяснилось позже, они правильно сделали, что не торопились. Потому что Лиза в сердцах пнула напоследок Доцента так сильно, что сломала ему шею.

Всего этого бомжи пока не знали и спали сном праведников. А Коле Бормотухе снился удивительный сон, так что проснувшись утром от того, что его растолкала продавщица Люся, он долго крутил головой и бессмысленно улыбался – приснится же такое…

Пещера, в которую привел Арнульфа отшельник, была небольшой и темной, и только лик святого Иеронима, написанный на дальней стене охрой, украшал ее. Перед ликом святого мерцала масляная лампада.

В пещере они нашли кувшин с водой и сухую лепешку.

Отшельник разделил воду и хлеб с германцем, и, хотя трапеза была скудной, силы вернулись к нему.

На полу пещеры лежала охапка сухих ветвей.

– Вот наше ложе, – сказал отшельник.

Арнульф лег на ложе из сухих ветвей и заснул.

Во сне к нему снова пришел святой Петр и сказал ему: «В этом мире нет ничего случайного. На развалинах города Рима ты нашел мою гробницу и похитил из нее камень. Это было дурное деяние, но оно привело тебя в эту пустыню, где тебе суждено обрести свет истинной веры и служить долгие годы славе Спасителя, славе Сына Человеческого. Помни об этом, и пусть помыслы твои будут чисты, а труды твои неутомимы».

Утром Арнульф проснулся.

Старый отшельник уже ждал его пробуждения.

Он трижды окропил его остатками воды из кувшина и совершил над ним великое таинство крещения.

– Сие есть таинство твоего духовного рождения, – произнес он торжественно, – до сего дня ты как бы и не был рожден, ты пребывал во тьме, во мраке безверия, но теперь свет истинной веры воссиял для тебя. Крещение есть только первый шаг на твоем духовном пути, и тебе предстоит сделать еще много шагов, но всякий великий путь начинается с первого шага.

И тогда Арнульф смиренно преклонил колени и сказал своему старому учителю:

– Отче, у меня осталась от прежней моей жизни только одна вещь. Это камень, красный, как кровь. Прежде я ценил его за яркий блеск, ценил за бренную красоту. Но теперь все суетное не дорого мне. Однако я хочу, чтобы ты принял от меня этот камень как знак моей преданности. Кроме того, отче, я знаю, что этот камень принадлежал когда-то великому святому.

С этими словами Арнульф развязал тесемки своего кисета и достал из него камень.

И темная пещера озарилась багряным светом, будто ее озарило закатное солнце. И наполнило пещеру благоухание, подобное благоуханию цветов из райского сада, из которого были изгнаны праотец наш Адам и праматерь Ева.

И старый отшельник принял камень из рук Арнульфа, прикоснулся к нему губами и проговорил:

– Я вижу исходящий от этого камня свет, чувствую исходящее от него благоухание. Это – свет святости, благоухание благочестия. Этот камень – великая святыня, и дар твой бесценен. Пусть он хранится в этой пещере, озаряя ее своим сиянием!