Нацуо Кирино - Реальный мир

– Тэраути предложила вместе делать задания.

Можно подумать, что мы еще в начальной школе!

– Да ты, наверное, это сама предложила.

На мою колючую реплику Юдзан только рассмеялась.

Тембр ее голоса ниже, чем у Тэраути, и в школьной форме она больше походит на мальчишку, неряшливо одетого в женскую одежду. Характер и манера речи тоже напоминают мальчишеские, однако ее настоящее имя – Киёми Кайбара – было очень женственным. Ее прозвище Юдзан произошло, конечно, от Юдзан Кайбара – персонажа популярного комикса Ойсинбо. Несколько лет назад после продолжительной болезни умерла ее мать, и с тех пор она живет с отцом, дедом и бабушкой. В нашей компании только мы с Юдзан единственные дети в семье. После смерти матери Юдзан постепенно становилась все более эксцентричной и своим поведением все больше походила на парня. Однажды Тэраути высказала подозрение, что Юдзан – лесби, но я не могу этого утверждать. Хотя если это было бы и так, то я все равно не узнала бы правду, так как не могла заинтересовать ее в этом плане. Я переложила трубку в другую руку и вновь услышала голос Тэраути.

– Так что мне делать? – спросила я. – Может, не обращать внимания на шум у соседей?

– Даже если там что-то и произошло, так не у тебя же?

Хладнокровие Тэраути придало мне смелости.

– Ты права. Ну, все, пойду в школу. Позвоню позже, – сказала я и отключила мобильник.

Посмотревшись в зеркало, я осталась недовольна своей левой бровью, но на то, чтобы исправить дело, уже не оставалось времени. На мне были джинсы и белая безрукавка. Ничего особенного, зато удобно. Выключив кондиционер, я вышла из дома.

На улице было жарко, и от яркого солнца слепило глаза. Я надела новые сандалии, которые купила на распродаже в обувном магазине, и открыла замок стоявшего у входа велика. Руль и сиденье были настолько разогреты солнцем, что, казалось, можно получить ожог, если к ним прикоснуться.

В этот момент с треском закрылась входная дверь соседнего дома и со скрипом распахнулась железная калитка ворот. Я обернулась, с волнением ожидая, кто же выйдет. Это был Червяк, одетый в джинсы и темно-синюю футболку с белой эмблемой фирмы «Найк», за плечами – знакомый мне черный рюкзак. Хорошо, что не вор! Значит, этот парень все это время был дома. С облегчением я посмотрела в его сторону, и наши глаза встретились. Он выглядел радостным и чем-то возбужденным, как будто шел на свидание. Такое выражение лица совсем не подходило ему, и я быстро опустила глаза. У меня возникло странное ощущение, будто я увидела то, что не предназначалось для моих глаз.

– Ну и жарища, – впервые заговорил со мной Червяк.

Я неопределенно кивнула.

Так вот какой парень, этот Червяк! Он даже способен говорить о погоде с девушкой своего возраста. Мурлыкая песню, он поднял взгляд на ослепляющее глаза солнце. Он выглядел настолько бодрым и здоровым, что прозвище Червяк уже никак не подходило ему.

Я сказала:

– Недавно я удивилась, услышав громкий звук из вашего дома…

Прищурившись и все еще глядя на солнце, Червяк отрицательно покачал головой.

– Ты, наверное, ошиблась, – сказал он и зашагал прочь твердой походкой, как будто отправлялся на дальнюю пешую экскурсию.

Смутившись, я села на велик, бросив свою сумку в переднюю корзину, и, не оглядываясь назад, направилась к станции, обогнав по дороге Червяка.

Школа, в которой я посещала летний семестр, находилась у южного входа крупной железнодорожной станции линии Тюо, четыре остановки от моего дома по частной железнодорожной ветке. Выходя со станции, погруженная в думы о Червяке, нет, скорее размышляя о странных звуках из соседнего дома, я попалась в руки одного из тех, кто занимается опросом прохожих по различным темам. Обычно я вижу их метров за тридцать и обхожу стороной, а тут зазевалась…

Этот парень был прилично одет, в белую рубашку и темные брюки, очки в модной черной оправе.

– Вы студентка?

– Я очень спешу.

– Я не отниму у вас много времени. Вы учитесь в университете?

– Да.

– В четырехгодичном или колледже? В каком университете?

– В четырехгодичном. На педагогическом факультете Токийского университета.

Остановившись, я отвечала с кислым выражением лица. Парень записал в анкете корявым почерком: «Токийский университет». На его лице появилась ехидная усмешка, как будто он подумал, что я хвастаюсь, или поймал меня на лжи.

– Можно спросить, как вас зовут?

– Нинна Хори.

– А какие иероглифы?