Эдгар Уоллес - Лорд поневоле

— Лучше не нужно, Чик, — ответила она спокойно.

Она стояла над ним, приглаживая свои растрепавшиеся волосы.

— Я знаю, что вы мне хотели сказать, Чик, — и я делала все, что могла, чтобы вас поощрить к этому. Я была бессовестной тогда, но с тех пор я была пристыжена. Чик, я ловила вас на удочку, как теперь вы ловите форель. О, я, должно быть, сошла с ума…

Он вскочил на ноги и уронил свою удочку, но она остановила его прежде, чем он успел заговорить.

— Мы провели хорошее время вместе, Чик, чудное, идеальное время, но мы не должны портить воспоминание о нем. Вам предстоит большое будущее, Чик, и вы должны выбрать себе жену из вашего круга. Я знаю, — предупредила она его протест, — это звучит жестоко и ужасно, но, в самом деле, в этих браках между равными, в пределах одного класса, есть бесспорная логика. Если бы я вышла замуж за вас, что бы обо мне говорили люди? Что я прибрала вас к рукам с того момента, как вы унаследовали титул, и держала вас так крепко, что вы не имели возможности встретить другую! Меня не очень беспокоит, что будут думать обо мне, но что будут думать о вас? Вас будут считать беспомощным дурачком, который попался в сети, сплетенные хитрой актрисой.

Она покачала головой, все же избегая встречаться с ним взглядом.

— Нет, Чик, этот маленький чудный сон окончился. Если бы даже я любила вас больше, чем люблю, а я не думаю, что это возможно, — ее голос дрогнул, — никогда я бы не согласилась…

— Но вы сделали меня тем, кем я стал, — возразил он горячо.

— Я только вывела вас на сцену жизни, Чик, — усмехнулась она. — Поэтому вы должны думать обо мне как о своем импресарио.

Чик нагнулся, поднял с земли удочку, бережно снял крючок и с ужасающим спокойствием стал наматывать лесу.

— Хорошо, Гвенда, — сказал он, и она почувствовала болезненный укол своему самолюбию в том, как хладнокровно принял он ее отказ.

Эта ночь была самой грустной в жизни Гвенды. Мысль о том, что она бесповоротно вычеркивает его из своей жизни, наполняло сердце невыносимой болью.

Чик заметил утром темные круги у нее под глазами, и это открытие только усугубило его собственное горе.

— Сегодня мы начнем разбирать бумаги, — заметил он деловито.

— Боюсь, Чик, что я не смогу вам помочь дольше сегодняшнего дня, — возразила она. — Я завтра должна уехать в Лондон.

— Завтра? — встрепенулся Чик и тихо прибавил: — Хорошо, Гвенда.

Он только теперь начинал понимать, какую муку она испытывала. До сих пор он думал только о себе, переживая собственную утрату.

— Дорогая моя, если вам хочется уехать сегодня, я не стану вас удерживать.

Ему потребовалось немалое усилие, чтобы произнести это, и еще большее усилие, чтобы сдержаться, когда она уронила голову на грудь и тихо заплакала.

— Благодарю вас, Чик, — сказала она.

— Только один вопрос я хотел бы задать вам, Гвенда. Если бы не этот дьявольский титул, если бы мы снова вернулись в Брокли, и я бы, как прежде, зарабатывал страхованием себе на жизнь, сказали бы вы мне то же самое?

Она молча покачала головой.

— Теперь давайте смотреть эти несчастные бумаги. — Бедный дядя Джозефус! Сколько он нам причинил беспокойства!

— Хотите вы видеть мистера Флауэра? — спросила миссис Фиббс, входя с визитной карточкой в руке.

— Флауэр? — переспросил Чик, нахмурившись. — А он не репортер?

Месяц назад, когда стало известно, что Чик покупает усадьбу Кенберри, он подвергался бешеной атаке репортеров.

— Нет. Я спросила его.

Чик взял карточку, но не узнал ничего нового, так как мистер Джон Джеггер Флауэр из скромности не указал ни своей профессии, ни адреса.

— Ладно. Пригласите его сюда. Вы ничего не имеете против, Гвенда?

В комнату вошел изящно одетый человек с тонким, умным лицом и насмешливыми глазами. Он поклонился Гвенде и устремился к Чику с протянутой рукой, приготовленной для дружеского пожатия.

— Лорд Пальборо?

— Да, это я, — ответил Чик, — Не угодно ли вам присесть, сэр?

— Восхитительная местность! — сказал мистер Флауэр, охотно принимая его приглашение. — Самая прекрасная местность, какую я когда-либо видел! Воздух — настоящий бальзам, население почтительно и настроено идиллически. А эти роскошные вязы вдоль аллеи! Лорд Пальборо, им, по крайней мере, пятьсот лет!

— Я бы не удивился этому, сэр, — заметил Чик.

Он строил догадки, продаст ли его гость механические пианино или электрические игрушки. Последний из этих милых людей, побывавших у него, вояжировал с декоративными растениями, освещающимися электричеством.