Эдгар Уоллес - Сильнее Скотленд-Ярда

Доктор недовольно поморщился.

— Я полагаю, что мне могли бы предоставить несколько больше времени на решение этого важного вопроса. Я собираюсь совершить длительное морское путешествие, в ходе которого я буду иметь возможность всесторонне обдумать эту проблему…

— А если вы не вернётесь больше в Англию? — безжалостно прервал его Леон. — Ведь никто не застрахован от несчастий… Может же пароход неожиданно пойти ко дну! Что будет тогда?

— Я врач, а не прорицатель, — сухо бросил доктор. — И больше не склонен беседовать на эту тему… Я получил множество писем с выражением искреннего сочувствия, но попадаются и такие, в которых меня осыпают оскорблениями, а в одном из них даже высказывалось сожаление, что организация Четырёх Справедливых перестала существовать… Видите, мне даже угрожают расправой какой-то грязной банды!

Леон улыбнулся совершенно лучезарно.

— Быть может, вы предпочли бы перенести нашу беседу на более позднее время, когда вы будете посвободнее?

— О, нет! Это невозможно! Сегодня вечером меня чествуют друзья!

— Где состоится банкет? Вы разрешите написать об этом небольшое сообщение?

— Банкет состоится в «Лайон-Отеле». Можете упомянуть, что председательствовать будет сэр Джон Марден, а в числе присутствующих — лорд Троусборо. Если угодно, я вам дам список гостей.

Получив список гостей и почтительно попрощавшись с доктором, Леон удалился.

Вечером он внимательно наблюдал за домом своего подопечного. Он видел доктора, облачённого во фрак, лёгкой походкой направляющегося к автомобилю. Он видел экономку, четверть часа спустя входящую в автобус…

После ужина Леон невзначай спросил у хозяйки:

— У доктора большой штат прислуги?

— Он всех уволил. Только экономка, да и та работает только до завтрашнего дня…

Предоставив своему другу занимать хозяйку, Гонзалес вышел в сад.

Он перелез через забор и подошел к дому доктора. Дверь, как и следовало ожидать, была заперта, но одно из окон было лишь притворено.

Леон прошел в кабинет. В письменном столе не было потайных отделений, а большинство бумаг превратилось в груду пепла за решеткой камина. В лаборатории также не удалось обнаружить ничего интересного, как и в карманах многочисленных костюмов, висевших в гардеробной.

— Боюсь, что мне не понадобится ключ от Бекстерской тюрьмы, — вздохнул Леон и опустился вниз.

Неожиданно ему попался на глаза большой ящик для писем с продолговатым отверстием на крышке, наглухо прибитой к дощатым стенкам. Ящик, производивший впечатление самодельного, открывался снизу. Леон с усилием просунул руку внутрь неказистого сооружения, пошарил в пыльной утробе и вдруг нащупал нечто, оказавшееся небольшим пакетом. Видимо, когда его опускали в ящик, он зацепился за гвоздь и поэтому не был обнаружен ни хозяином, дома, ни представителями следствия во время подготовки процесса.

Гонзалес осторожно стер пыль с пакета — на нем оказалась печать института Пастера.

Он отсутствовал около двух часов, и Манфред уже начал беспокоиться.

— Что-нибудь удалось обнаружить?

— Смотри.

— Пастеровский институт? Он оттуда получал сыворотку, которую впрыскивал больной. Об этом сообщалось в газетах во время процесса…

— Он впрыскивал ей этот препарат дважды в неделю. Во время следствия было установлено, что в среду укола не было. Я еще тогда обратил внимание на то, что никто не потрудился выяснить это обстоятельство.

Манфред разорвал пакет и вынул из него письмо следующего содержания:

«Милостивый государь,

получив Вашу телеграмму, срочно высылаем Вам препарат N 47, который Вы запрашивали, так как у Вас иссяк его запас. Приносим извинение за задержку, произошедшую по недосмотру служащего».

— «Так как у Вас иссяк его запас», — повторил Леон и взглянул на дату отправки. — Так… Париж, четырнадцатое сентября… Пакет, следовательно, был доставлен в Ньютон Эббет шестнадцатого числа. Последнее впрыскивание было сделано пятнадцатого, в субботу…

Манфред кивнул.

— Когда пакет прибыл, жена его уже умерла.

Он внимательно осмотрел нераспечатанную ампулу.

— Почему он не сделал впрыскивания в среду? — проговорил Леон. — Потому что у него не было препарата… А в воскресенье почтальон постучал в дверь, ему никто не открыл, и тогда он опустил сверток в щель ящика. Там он случайно зацепился за гвоздь… Все ясно… Пора заняться изготовлением ключа.

Рано утром Манфред куда-то ушел и возвратился лишь после обеда.