Джеймс Чейз - Том 26.Это - серьезно. Сувенир из клуба мушкетеров. Вплоть до убийства президента.

Я взглянул на Анни. Ее халатик распахнулся, и мне была видна удивительно гладкая кожа на бедрах молодой женщины. Я погладил ее колено и почувствовал, как запульсировала кровь в ушах. Она пристально посмотрела мне в глаза.

— Берт! Я люблю тебя. Я так тебя люблю!

Ее губы приблизились к моим, а рука легла на мою руку. Я поцеловал Анни и почувствовал, как она своей рукой тянет мою под халатик, выше по бедру.

Не таким я был дураком, чтобы сопротивляться!

Я лежал на постели и любовался восхитительным телом Анни. Она только что вышла из ванной и, придерживая мокрые волосы, направлялась в соседнюю комнату. Перехватив мой откровенный взгляд, она повернулась спиной и улыбнулась:

— Закрой глаза, старый развратник!

Несколько часов, проведенные с Анни, подарили мне блаженство, которого я не испытывал никогда в жизни, но я должен был подумать и о «хвостах», поджидающих меня на улице. Нехорошо было издеваться над ними.

Я поднялся с постели и быстро оделся. Голова кружилась от любви и выпитого виски.

Анни вышла из соседней комнаты в розовом халатике и тюрбане из полотенца на голове.

— Анни, — позвал я, — собирайся, сейчас мы отправимся в одно место.

— У меня мокрая голова, Берт, — возразила она.

— Высуши ее, даю тебе час.

Она вздохнула и вернулась в соседнюю комнату, а я подошел к телефону и набрал номер Франсуа.

Трубку тотчас же сняли.

— Алло, говорит Берт Мейн.

— У телефона Франсуа. В чем дело, мистер Мейн?

— Я нашел крошку Дейль. Иду по следу Жака. Наступила минутная пауза, а затем в трубке раздался дребезжащий голос Брюна:

— Это вы, Мейн?

— Да.

— Немедленно везите ее сюда.

— Невозможно. Она нужна, чтобы поймать Жака. Могу ли я ее прикончить?

— Нежелательно. Я хочу, чтобы вы доставили ее живой.

— Ну что ж. Думаю, что смогу привезти обоих часа в четыре.

— Действуйте, Мейн, вы начинаете мне нравиться.

— Вы мне тоже, — ответил я, положил трубку и услышал за спиной едва различимый щелчок. Я знал, что это значит.

В два прыжка я пересек комнату и плечом распахнул дверь, за которой скрылась Анни. Увидев меня, она отдернула руку от параллельного аппарата, и глаза ее округлились от ужаса.

Я вытащил из кармана пистолет.

— Ты все слышала?

— Да.

— Ну что ж, это последнее, что ты узнала в своей жизни. Думаю, Жака я найду и без тебя. Ты умрешь здесь.

— Тебе приказали не убивать меня, — она не сводила глаз с пистолета.

— Мне никто и никогда не приказывал. Я не имею права рисковать. Если я проиграю — стану покойником, поэтому я пристрелю тебя немедленно.

Я поднял пистолет.

— Но перед смертью ты имеешь право узнать, как обстоит дело. Меня заманили в ловушку, и я, сломя башку, бросился искать тебя. Я попался, как слепой котенок. Я был бы уже мертв, если бы те люди, что заманили меня, не захотели, чтобы я работал на них. У меня был выбор: смерть или служба у них. — Я ухмыльнулся: — А с недавних пор я понял, что на свете нет ничего дороже жизни. Теперь я работаю на них, и мне велено обезвредить тебя и Жака. Обезвредить, понимаешь?! Это значит, что я могу убить тебя сейчас же.

— Я не узнаю тебя, Берт. Раньше ты таким не был.

— А теперь я стал таким, крошка. Кое-что изменилось с времен Сопротивления. А теперь извини и прощай!

Я снял предохранитель.

— Стой! — внезапно властным тоном произнесла она.

— В чем дело, детка? Ты забыла помолиться?

— Звони Брюну.

Я не шелохнулся.

— Звони Брюну, тебе говорят. Я — его агент.

Я не верил глазам: черты лица Анни изменились, они сделались жесткими, а губы превратились в узенькую полоску.

Я подошел к телефону и набрал номер Франсуа.

— Это опять я, — сказал я в трубку и посмотрел на Анни, которая все еще находилась под дулом моего пистолета. — Брюн еще там?

— Только что вышел.

— Немедленно верни его! Я должен задать ему один вопрос!

— Ничем не могу помочь.

— Ты что, не понял?! — заревел я в трубку. — Мне нужен Брюн. Торопись!

Некоторое время в трубке раздавались лишь шорохи. Все это время я наблюдал за Анни. Неужели она в самом деле стала предательницей? Я тоже стал предателем, но это совсем другое дело.

Анни протянула слегка дрожащую руку за сигаретами.

Я усмехнулся.

— Скажи, над чем ты смеешься, Берт?

— Над тобой, крошка.

— Совершенно напрасно. Твое положение ничуть не лучше моего. Мы с тобой играем за одну команду, и ты — такой же подлец, как я.

— В таком случае, коллега, обойдемся без взаимных оскорблений.