Татьяна Устинова - Миф об идеальном мужчине

– Чертов лифт, – сказал он со странной кривой улыбкой. – Давно Сергею предлагал заменить, а он все экономил… Гольдин Александр, зам генерального. Спасибо, Эля, дальше я сам…

Майор Ларионов сказал, что ему нужно срочно позвонить, и, одним движением пролистав записную книжку, не нашел ничего лучшего, чем позвонить Клавдии Ковалевой.

Ему нужно было пять минут, чтобы сосредоточиться и понять, каким именно образом следует говорить с Петром Мерцаловым, дожидающимся его за закрытой кухонной дверью.

Тихий щелчок трубки параллельного аппарата заставил его улыбнуться. Он был совершенно уверен, что услышит такой щелчок, и он его услышал. Интересно, где взяли трубку – в гостиной или в спальне? Нужно точно узнать, есть ли в спальне аппарат. Должен быть, просто обязан быть, вряд ли Сергей Мерцалов бегал на каждый звонок из спальни в гостиную.

Поговорив с Клавдией, он потер руками лицо. Кожа от усталости, недосыпания и табачного дыма казалась слишком сухой и тонкой.

Он не особенно беспокоился, но все же хорошо, что у Клавы все в порядке. Как-то даже легче стало.

– Петр Леонидович! – позвал Андрей, распахивая дверь на кухню. – Проходите сюда, мне здесь удобнее разговаривать!

Не имело никакого значения, где именно они будут разговаривать, но это было частью выработанной за полминуты стратегии. Лучше пусть Мерцалов-младший сам к нему подойдет. Если гора не идет в Магомету, то Магомет идет… куда?

Мерцалов-младший посидел, изучая Андрея задумчиво-веселым взглядом.

– Ах ты, господи! – сказал он наконец. – Как это я запамятовал, что вы теперь все грамотные, что вам в ваших милицейских колледжах стали психологию преподавать! Ну конечно, конечно, господин майор, я подойду к вам. Если это вам удобнее… Как скажете… Как пожелаете…

– Петр! – негромко предупредил из дверного проема Мерцалов-отец. – Не забывайся!

– Нет, папуля, – пообещал Мерцалов-сын. – Я не забудусь. Или я не должен отвечать на вопросы без своего адвоката?

– Петр Леонидович, – сказал Андрей, – у меня работы полно. Вы свой боевой задор барышням продемонстрируете. Потом, попозже. Им должно понравиться. А пока проходите и садитесь.

– Батюшки! – радостно удивился Петр Мерцалов. – Какое красноречие! Хорошо. Уговорили. Прохожу и сажусь.

Мимо Андрея он шагнул в кухню, уселся за стол и сложил перед собой огромные красные руки. Запах дорогого одеколона моментально смешался с запахом беды и даже как-то потеснил его, так что он стал менее заметным и потому – не страшным.

– Я вас не боюсь, – сказал Петр Мерцалов, глядя, как Андрей усаживается напротив. – Мой отец дружит с вашим министром.

– С каким нашим? – переспросил Андрей.

– МВД, – пояснил Мерцалов-младший охотно. – Так что если вы надеетесь немедленно предъявить мне обвинение в убийстве брата, у вас ничего не выйдет, не трудитесь, я вам сразу говорю.

– А что, вы убили своего брата? – спросил Андрей невозмутимо. – И хотите сделать признание?

– Я не убивал Сережку, – сказал Мерцалов, и глаза у него потемнели. – Не нужно мне ваших провокаций, понятно. Рассказать вам, где я был в ночь с первого на второе сентября?

– Расскажите, – согласился Андрей и закурил.

Что это такое? Соперничество? Ревность? Зависть?

Попытка доказать, что ничем не хуже старшего, знаменитого и удачливого?

– Я уехал с работы около пяти и приехал прямо домой, – нахально улыбаясь, отчеканил Петр Мерцалов. – У меня были две трудные операции..

– Простите, где вы работаете? – перебил Андрей.

– В Медицинском центре администрации президента, – ответил Мерцалов охотно. – У покойного брата работать не мог, у нас с ним был слишком разный подход у медицине.

– Разный? – переспросил Андрей.

– Разный, – подтвердил Петр и улыбнулся. – Я должен уточнить, в чем было различие?

– Уточняйте! – сказал Андрей таким тоном, что Петр посмотрел на него в некотором удивлении.

Что это ты так раздражаешься, Ларионов? Не можешь справиться с собой, валяй переводись на склад. Давно же собираешься!

– Сережа у нас гений, понимаете? – Петр помахал рукой, показывая, каким именно гением был Сергей. – Он был в вечном поиске. Везде ему мерещились необыкновенные решения и потрясающие новые подходы. А в медицине, тем более в хирургии, нельзя так. Мы же не только крыс режем, но и людей. Модничать можно, но только в меру, а он модничал без меры. Напролом шел везде и всюду. Ну ладно в министерстве, ну ладно на кафедре, где он профессорскую должность зубами выгрызал, ну черт с ним, хотелось ему должностей, признаний и славы до небес, но наука-то тут при чем?