Татьяна Устинова - Миф об идеальном мужчине

В коридоре почти ничего не изменилось. Те же книжные полки по правой стене, от пола до потолка. Те же светильники, доставшиеся Елене Васильевне в приданое от матери и никогда не менявшиеся. Ковер другой, и обои, пожалуй, тоже. Или нет?

В комнатах тоже все было узнаваемо, и это принесло облегчение. Почему-то Клавдия очень боялась, что квартира стала совсем чужой.

В гостиной новый торшер, и мебель расставлена как-то по-другому, в кабинете – книги, компьютер, громадный стол и глухой толстенный ковер от стены до стены.

В спальню она не пошла. Еще не хватало.

Она оглянулась и потрогала рукой светлую стену.

Кругом было как-то слишком просторно, если не сказать – пусто.

– Когда разводились, мебель пришлось делить, – пояснил Андрей сзади. – Старую продали, когда женились, а новую поделили, когда разводились. Тебе вершки, мне корешки.

– Много мебели тоже плохо, – сказала Клавдия и улыбнулась ему. – В моей однокомнатной вещей очень много, а меня мало. И ничего не поделаешь. Тебе повезло, что у тебя целых три комнаты, а не одна.

– Переезжай ко мне, – предложил Андрей, доставая из серванта стаканы. – У тебя будет простор, а у меня компания.

– Ты картошку солил, братик?! – закричала из кухни Таня. Клавдия была уверена, что она подслушивала.

Все-таки он был на редкость тупой.

– А вы чего приехали-то? – вспомнив, спросил он. – И еще трезвонили там два часа, соседей перепугали.

– У нас к тебе дело, – пугаясь, пробормотала Клавдия, – …было.

– У вас ко мне было дело? – изумился Андрей. – Какое такое дело? Дело пестрых?

Что-то не то с ним творилось этим вечером. В субботу в Отрадном он был куда спокойней.

– Не пестрых, а шустрых, – поправила из кухни Таня. – Мы же с Ковалевой шустрые. Клавка, где наш мешок?

По дороге к Андрею они заехали в магазин, и Таня купила целую гору всевозможной еды. “У Андрюхи небось шаром покати, – сказала Таня озабоченно. – А я пока не поем, на людей бросаюсь…”

Клавдия ловко протиснулась мимо Андрея, радуясь и огорчаясь, что Танька спасла ее от разговора с ним, и бросилась в коридор, где стояли их сумки.

– Вот, Танюш. – Она водрузила пакет на табуретку.

– Разбирай, – велела Таня.

– Ого! – сказал Андрей в дверях. – Вы со своим фуражом? А зачем я картошку чистил?

– Съедим, – пообещала Таня. – Клав, давай я огурцы и помидоры помою.

– Все доставать? – спросила Клавдия.

С детдомовских времен у нее сохранилось трепетное, почти мистическое отношение к еде, особенно когда ее было много. Клавдии хотелось утащить хоть часть и куда-нибудь спрятать на черный день.

– Конечно, все! – ответила Таня. – Андрей, накрывай на стол.

Андрей поставил на стол тарелки, положил вилки, посмотрел задумчиво и добавил хлеб в плетеной корзиночке и стаканы.

– Водку будем пить? – спросила Таня.

– Водки нет, – ответил Андрей с сожалением. – Зато у вас в пакете какая-то бутылка.

– У нас в пакете шампанское, сыщик, – развеселясь, Таня хлопнула его полотенцем пониже спины. – Для дам-с.

– Мне много не надо, – пробормотал Андрей. – Мне только один раз глотнуть, и я готов.

– Оно и видно. – Таня ловко разложила по тарелкам картошку. – Садитесь все. Что вы как на именинах!

Андрей ел молча и быстро. Сто лет Клавдия не видела, как он ест, когда голоден. На даче не в счет. Там был праздник, а не еда после целого дня трудной работы.

– Ну что? – спросил он, когда шампанское было разлито. – За приятную неожиданность, а также за то, что бабе Томе не удалось все-таки сдать вас в милицию.

Они чокнулись и выпили сладкое газированное вино.

– Шампанское с жареной картошкой – высший класс! – одобрил Андрей. – До печенок пробирает.

– Не у всех бывшие жены по Парижам разъезжают, – сказала Таня, нисколько не заботясь о высоких чувствах Клавдии, и добавила доверительно: – Жанка, его бывшая, из Парижа привезла шампанское. Я, конечно, уже не помню, что это было за шампанское, “Дом Периньон”, что ли, но это было что-то потрясающее. Сначала картонная коробка, а в ней гофрированная бумажка. В бумажке – деревянный ящичек. В ящичке стружки, в стружках – бутылка, завернутая в тряпочку.

– Ну и как? – затаив дыхание, спросила Клавдия, совершенно завороженная видением бутылки в деревянном ящичке, завернутой в тряпку.

– Никак, – сказал Андрей. – Мы не поняли ничего. Очень сухое, крепкое, я бы даже сказал, острое вино. В горле сразу встает комом, особенно замороженное.

– Его невозможно пить, как мы привыкли, – пояснила Таня и с удовольствием хлебнула из стакана. – Его нужно цедить по капле. Один бокал весь вечер.