Татьяна Устинова - Олигарх с Большой Медведицы

– Ты хотел меня убить? – трясущимися губами пробормотала Фиона, и Лиза вдруг увидела, как она стара. – Меня?!

– Федор, кончай ты это дело, – негромко попросил Белоключевский. – Публика в партере волнуется.

– Еще минуту. Теперь самое главное. Труп в гараже.

– Господи, господи, – пробормотала Фионина помощница и, кажется, даже перекрестилась. Или отмахнулась от чего-то?

– Пока Фиона и вы, Вера Федоровна, думали, как бы вам вернуть коллекцию, не вызывая подозрений у родственников в том, что она подлинная, наша драгоценная неприспособленная Александра все продумала. Я не сразу сообразил, в чем дело, и Дмитрий Петрович мне помог. Он увидел на фотографии их обеих – Александру и Свету, которая умерла в вашем гараже, Лиза. Вы, Александрин, приглашали свою школьную подругу Свету на открытие галереи, где вас вместе сняли.

И продолжал, не дожидаясь ответа:

– Света работала с Лизой, и это было очень удобно, потому что она могла невзначай выяснить, где находится коллекция. Они договорились действовать сообща, но Света, поняв, что коллекция находится именно в Лизином доме, решила действовать самостоятельно. Но она сделала глупость. Зачем-то сказала об этом вам, дорогая Александра. Может, хотела похвастаться своим недюжинным умом и изобретательностью, может, ей приятно было думать, что она обошла вас на повороте, поэтому поставила вас в известность. Ну, о том, что обошла. Очевидно, она сказала, что теперь справится сама, без вас. И вы ее отравили.

– Как?! – вскрикнула Лиза.

– Обыкновенно. Ядом. Куда вы его подсыпали? В чай? В кофе? Ну, говорите, говорите, все уже и так ясно.

Александра, наклонившись вперед, смотрела на Федора Петровича ненавидящим взглядом.

– Вы дали ей отраву и расстались с ней. Может, даже сцену какую-нибудь сыграли, рыдали, умоляли ее не бросать вас одну, такую беспомощную. Или не играли?

– Отстаньте от меня, – процедила Александра. – Вы… старый идиот!

– Это вам так показалось. Я очень старался выглядеть недоумком, и вы даже решили использовать меня для продолжения ваших… изысканий. Это мне очень помогло, как и фотография, которую увидел Белоключевский. Света умерла не сразу, только у Лизы в гараже.

– Как она туда попала? – Это Лиза спросила.

– Как я и говорил, – сказал Белоключевский. – Ты привезла ее на машине, скорее всего она притаилась на полу между передним и задним сиденьями. Очевидно, она следила за тобой, услышав о подделку под Фаберже, и выяснила, что ты живешь на даче. У тебя дом нараспашку, и машину тоже небось не всегда запираешь. Она собиралась тихо проникнуть в дом, когда ты уснешь, и забрать Фаберже. Ты бы даже ничего не заметила. Но она умерла, потому что Александра ее отравила.

– Ужас, – печально сказала Дунька. – Какой-то ужас. Столько всего из-за трех безделушек.

– Из-за денег, – поправил Федор Петрович. – Только из-за них.

Все помолчали.

Лиза смотрела в окно и все думала про сгущенку. И мысли у нее были похожи на сгущенку – длинные, тягучие и белые.

– Мы поедем, – сказал Белоключевский знакомым будничным голосом. – Нам еще в больницу заезжать, а кругом пробки. Снег идет. Федор Петрович, если я тебе понадоблюсь, ты мне звони. Ты тут один разберешься?

Тот пожал плечами.

– Я не один. Со мной ребята приехали. Будем протокол составлять и задержание оформлять по всем правилам.

– А Фаберже? – крикнула Фиона, как будто это и было самым главным. – Где Фаберже?!

– В сейфе, – сказал Федор Петрович. – Под надежной охраной. Так что вы не беспокойтесь.

– Евдокия, эта коллекция – собственность нашей семьи, и ты не должна рассчитывать, что тебе принадлежит хоть что-то! Ты давно не живешь с моим сыном, и в суде это засвидетельствует кто угодно!

– Мне наплевать на вашу собственность, – холодно и величаво сказала Дунька. – Я вас знать не хочу. Я чуть не умерла, потому что мой муж решил, что ему нужен этот гребаный Фаберже! И моя сестра чуть было не умерла из-за каких-то чужих денег! Я слышать про это не желаю!

– Ну, – сказал Федор Петрович, – вы все равно получите то, что полагается вам по закону. Вы же не разведены со своим мужем, значит, имущество принадлежит вам обоим.

– Ну и пусть принадлежит, – сказала Дунька, поднялась и пошла к высоким белым дверям.

Первый раз в жизни Лиза видела, как ее сестра бредет, ссутулив всегда такие прямые и независимые плечи.

– Всего хорошего, – вежливо попрощался Белоключевский.

И они ушли, а остальные остались. Тюрьма и воля.