Татьяна Устинова - Пороки и их поклонники

Очевидно, настоящее имя Добромира было строго засекречено.

– А вы… кто, простите?

– Я Архипов Владимир Петрович. Со мной еще Тюрина Мария Викторовна, ее-то Анатолий Петрович хорошо знает! И еще некая личность по имени Витек. Без фамилии. Его Анатолий Петрович знает еще лучше. Так что все свои.

Смута и движение в домофоне усилились, продолжались довольно долго, а потом устройство отключилось.

Маша взялась за щеки.

Архипов снова нажал кнопку.

– Ну что? – спросил он. – Посовещались?

Другой, значительный и красивый голос – Архипов опять посмотрел вопросительно, и на этот раз Маша кивнула – сказал веско:

– Оставьте машину у ворот. Мы вас пропустим.

– Э-э, нет, – весело отказался Архипов, – без машины не пойду. Спокойной вам ночи, господа и дамы.

После чего отпустил кнопку, включил задний ход и стал разворачиваться.

– Мы… уезжаем? – тревожно спросила Маша. – Ничего не вышло?

Архипов посмотрел на нее с сожалением, что нельзя ее поцеловать еще раз и прямо сейчас.

В мощном свете фар, выпукло осветившем забор и ворота, вдруг приоткрылась небольшая калитка, из нее выскочил человек, посмотрел на архиповский джип и скрылся.

Ворота стали медленно открываться.

– Очень я это богатство люблю и уважаю, – пробормотал Архипов, выкручивая руль. – Вот когда забор каменный до небес, домофон с пипкой, ворота железные, а открывать их руками надо. Зимой, поди, всей сектой откапывают, как снегом засыплет!

Маша посмотрела на него и неожиданно прыснула.

– А я знаю того, у ворот. Он был в “Мерседесе”, когда они тебя в Чертаново привозили.

– Да.

– Выходит, нет тут у него никакой охраны, иначе ворота охранник бы открывал! Только свои, друзья и подруги. Эй, Витек, ты чего же это обманываешь? Обманывать нехорошо!

Архипов нажал на газ и лихо перелетел через металлический порожек ворот.

За ними открылась забетонированная площадка, потом какая-то лужайка с чахлым газоном, потом несколько деревьев, а чуть подальше дом – массивный, красный с розовым. На уровне второго этажа торчала белая конструкция из палочек и стекла – оранжерея.

– Красиво, – оценил Архипов.

– Володя, я боюсь. Я ужасно боюсь.

Архипов, наоборот, в данный момент ничего не боялся.

Драться с охранниками, бить их по голове грифом от штанги, пристегивать наручниками к унитазу, прикидываться Терминатором было страшно.

В этой части поединка, где требовалось играть в “гляделки”, в “молчанку”, в “кто кого пересидит” он чувствовал себя легко и свободно, как студент-отличник перед сдачей любимого предмета. И ему было не страшно.

Он подогнал машину к самому крыльцу, чуть не воткнув рылом в клумбу.

Сзади, от ворот, поспешал тот самый человек. Фонарь светил ему в спину. Изломанная тень, похожая на стрекозиную, ползла по стене красного и розового дома.

Архипов вылез из машины и открыл дверь Тинто Брассу.

Тинто выпрыгнул. “Хонда” качнулась. Человек остановился в отдалении и взялся за ствол ближайшей сосны.

– Не бойтесь! – прокричал Архипов с громким добродушием, так, чтобы его обязательно услышали в доме. – Это моя собака! Тинто, ко мне!

Держа руку на мощном загривке, Архипов обошел машину и помог выбраться Маше Тюриной.

– Вот и Мария Викторовна! – провозгласил он. – Вы с ней, кажется, сегодня виделись!

– Что вам нужно? – спросил человек в отдалении.

Архипов немедленно повернулся к нему спиной.

– Пошли, – сказал он Марии Викторовне и обнял ее за плечи, – поищем Анатолия Петровича, житомирской национальности, бывшего учителя географии. Ох, я и забыл совсем…

Тут он проворно выволок из салона Витька и даже поставил его на ноги.

– Тинто, вперед!

– Что вам надо?! – крикнул человек. – Я сейчас позвоню, и…

– Ну да, ну да, – морщась, согласился Архипов. – Пошли, ребята.

Крылечко было невысоким, как в хате, – три ступеньки, и вот вам дом. Двери распахивались прямо в “залу” – большое помещение с коврами, брудастыми креслами, светильниками в виде канделябров и картинами на стенах. Рамы у картин золотые, с завитушками, гроздьями, листьями – загляденье! Картины внутри рам – никакие. Из потолка торчала люстра мозельского стекла – богатая люстра!

– Всем добрый вечер, – поздоровался Архипов, – кого не видел, конечно.

В центре комнаты, непосредственно под богатой люстрой, сидел Добромир, причем видно было, что в кресло он плюхнулся только что, да и приволок его от стены тоже три секунды назад. Он трудно дышал и делал равнодушное лицо.