Татьяна Устинова - Закон обратного волшебства

"Что я несу? — ужаснулась Наталья. — Господи, спаси и помилуй, и вправду, о чем я его спрашиваю, а? "

Не она ли гордилась своим исключительно трезвым умом, умением понимать все с полуслова, ясностью рассудка и этой… как ее… холодной логикой? Правда, холодная логика все равно была исключительно женской, но она же все-таки существовала! А теперь и вовсе никакой не стало.

— Я не могу быть в списке, — отчеканила она. — Даже первым номером. Это не для меня.

Он еще помолчал. Потом вдруг улыбнулся мальчишеской улыбкой.

— И не для меня. И нет у меня списков, с чего ты взяла списки какие-то!

— С того, что я не стану тебя ни с кем делить, — отчеканила Наталья. — Ни с женой, ни с барышнями. Понял?

— Понял, — согласился он осторожно. :

Кажется, он пока не делал тебе предложения руки и сердца и не навязывался в отцы будущим малюткам.

Да или нет?

— Ты вот что, — продолжал он, как ни в чем не бывало, — скажи мне… ты хочешь или не хочешь со мной?.. Если не хочешь, то лучше скажи сразу! И про этого своего ты мне даже не намекай!

— Про кого?

— Про того, кто с тобой живет. Как его? Василий?

— Виктор, — проблеяла Наталья.

— Виктор, — передразнил Илья, — вот ты мне про Виктора и не намекай даже! Слышать не желаю. Потому что мне или все, или ничего, и по другим правилам я не играю. Вот так, чтобы и я, и Виктор в одном флаконе — это мне не подходит! А теперь говори, куда тебя везти. Домой или еще куда?

Наталья поняла, что это и есть самый важный вопрос за весь сегодняшний вечер.

Куда? Домой или нет?

Он не может в одном флаконе. Ему нужно все или ничего. Он для этого гнался за ее маршруткой.

Чтобы спросить.

Он называл это — «расставить флажки».

— Наташ, а Наташ! Ты меня слышишь? А, Натка?

Кажется, он назвал ее Наткой в первый раз в жизни.

У летчиков это называется «расстояние принятия решения» — точка, после которой только вперед, назад уже нельзя. Топлива не хватит.

Про это самое расстояние ей рассказал отцовский приятель дядя Володя, служивший некогда в полярной авиации.

— Наташ, а Наташ? Я с кем разговариваю, а?

— Со мной, — прохныкала она. — Ты со мной разговариваешь, но ты очень меня торопишь!

Он потер нос.

— Если я не буду торопить, ты будешь до завтра думать.

Не станет она думать до завтра. Что тут думать, и так все ясно, прав Илья Решетников!

Он совершенно, абсолютно, стопроцентно прав, и тот старичок из маршрутки сказал ей, чтобы она не слишком медлила.

Кто он такой, интересно?

Привидение?

Или бог?..

Впрочем, вряд ли бог сам стал бы заниматься ее делами.

Или все-таки стал бы?..

— Поедем в кино, Илья, — попросила она и потерлась щекой о его плечо. Он смотрел сверху загадочно. — А потому куда ты хотел?

— В ресторан. Есть.

— Есть. Очень хорошо. Я хочу с тобой в кино и есть. Понял?

— Да. — Он погладил ее по голове очень собственническим и очень мужским жестом. — Я понял. А ты поняла?

Наталья кивнула и ничего не ответила.

У Анфисы с утра было чудесное настроение.

Все хорошо. Все просто отлично.

Она скоро поедет в отпуск…

Нет-нет, для начала она купит себе купальник, и соломенную шляпу с полями, и льняной рюкзачок, и еще что-нибудь, столь милое женскому сердцу и столь непонятное мужскому!

А в отпуске, может быть, рядом окажется кто-нибудь, похожий на Юру Латышева, а лучше бы сам Юра и…и…

Дальше думать про отпуск не было никакого смысла.

Она перебежала дорогу и вприпрыжку помчалась к своей аптеке. Солнце светило, было тепло, и вечером придется искать в шкафу темные очки.

Оказывается, жизнь только начинается, и весна пришла, вот, вот она!..

Весна — пора любви.

На аптечном крылечке она встретилась с Натальей, которая сияла, как начищенный пятак. Сияли лицо, зубы и, кажется, даже кудри.

— Ну, как?

— Тс-с-с, — Наталья прижала палец к губам и попкой придержала дверь. — Ты знаешь, оказывается, секс — это совсем не то, что я думала. Оказывается, это совсем… другое действие!

— Сама ты действие!

— И я тоже… действие!

— Да ну тебя, — Анфиса захохотала. — Сто лет назад говорила я тебе, брось ты этого своего придурка!

— Все, все, — сказала Наталья быстро, — бросила уже! У меня теперь все по-другому.

Особнячок напротив сверкал одним чистым окном, и Анфиса на него оглянулась. Потом еще раз оглянулась.

Это окно не давало ей покоя.

Она повесила пиджачок в шкаф, как следует законспирировала этикетку шарфиком и достала халат, когда зазвонил мобильный телефон.