Татьяна Устинова - Запасной инстинкт

Он знал, куда ему нужно, очень приблизительно и несколько раз промахнулся мимо поворота – вновь и вновь ввинчиваясь в плотный вечерний автомобильный поток.

Солнце сияло. Машины, вымытые по случаю внезапно наступившей весны, сверкали чистыми боками. Глазам было больно и приятно. Троепольский считал повороты очень старательно, шевелил губами – ему было так страшно, что нечто неопределенное мелко и пакостно тряслось то ли в груди, то ли в животе.

Наконец-то он попал, куда ему было нужно, и долго не мог припарковаться, и тыкался вместе с “Ягуаром” то туда, то сюда, и ненавидел себя за то, что собирался делать, и обругал какую-то тетку на “девятке”, и вдруг заметил крохотный пятачок у самой вожделенной двери с латунной ручкой и зеленой шторой изнутри.

“Ягуар” прыгнул на пятачок, приземлился на все четыре лапы, присел, занял все свободное место и замер.

– Эй! – закричали откуда-то. – Здесь нельзя стоять!

– Да ну тебя, – под нос себе пробормотал Троепольский, выбираясь из низкой машины.

– Уезжай, мужик, ты че?! Хочешь, чтобы я милицию вызвал?!

– Валяй, вызывай!! – в пространство рявкнул Троепольский, потому что так и не видел того, кто кричал на него, и кричавший испуганно примолк.

В два шага Арсений проскочил тротуар, полный людей и весенней воды, и толкнул дверь с длинной латунной ручкой. За дверью была зеленая учрежденческая аквариумная теснота, еще одна дверь, конторка, а за ней рамка, а за рамкой внушительный милиционер. Почему-то Троепольский ничего подобного увидеть не ожидал. Почему-то он думал, что просто пройдет внутрь, вежливо спросит у кого-нибудь номер нужного ему кабинета, получит не менее вежливый и вразумительный ответ, найдет нужную ему дверь и…

Что там дальше, за “и”, он не думал. И милиционера в рамке не предполагал, хотя следовало бы.

Так. И что теперь делать?

Он постоял в тесном предбаннике, куда поминутно ломился народ с Ильинки – представительные джентльмены, шикарные барышни, замусоленные старики и старухи, госслужащие обоего пола в пиджачных парах, плащах и ботах. Со всех сторон его то и дело толкали.

– Молодой человек, пройдите отсюда, вы мешаете.

Он сделал вид, что не услышал.

– Молодой человек!..

Он хотел было ввязаться в скандал, но раздумал. В конце концов, у него была задача, и не в его правилах было отступать, так и не попробовав ее решить.

Хуже всего, что он даже телефона не знает.

– Здесь есть… внутренний телефон?

– На стене справа. И пройдите, пройдите отсюда!..

Справа на темной полированной стене висел желтый канцелярский телефон, по которому умоляющим голосом говорил бородатый мужик, похожий на костромского лесника, а под ним помещалась полочка, а на ней растрепанный репринтный справочник. Троепольский вытянул справочник. Мужик дико взглянул на него, словно Троепольский совершил что-то неприличное, повернулся спиной и заговорил еще усерднее.

“Общественная приемная” – было написано на первой странице, и дальше четырехзначный телефон.

Потом шла приемная министра, потом еще какие-то приемные. Троепольский долистал до отдела снабжения и начал сначала. “Лесник” все говорил, кругло и умоляюще согнув огромную спину, как будто тот, с кем он разговаривал, мог видеть, как “почтительнейше” он просит. Троепольский отвернулся от него.

Нужный ему номер оказался на первой странице, и еще некоторое время он ждал, когда договорит “лесник”, а потом, когда тот отступил, вытирая вспотевший от почтения лоб, взял теплую, влажную, противную трубку и набрал четыре цифры.

– Приемная Савельевой, – вежливо отозвались из трубки.

– Могу я поговорить… с Людмилой Васильевной? – запнувшись, спросил Троепольский и услышал в своем голосе интонации “почтительнейшего” просителя, и возненавидел себя за них, и выпрямил спину, и расправил плечи, и повел головой.

В трубке слегка удивленно ответили, что поговорить с Людмилой Васильевной нет решительно никакой возможности.

– Меня зовут Арсений Троепольский, – быстро и твердо сказал он, – а Людмила Васильевна сейчас на месте?

Трубка ответила, что на месте, но нет никакой возможности переговорить…

– Нет, не “но”, – отрезал Троепольский, – передайте ей, пожалуйста, что дело касается ее дочери Инны. Я не отниму у нее много времени.

– Минуточку, пожалуйста, – ответили в трубке все так же бойко, но ему показалось, что голос стал чуть менее уверенным в том, что никакой возможности нет переговорить с Людмилой Васильевной.