Алексей Макеев - Девушка из низшего общества

– Так в чем дело-то, господин полицейский? – стала допытываться на том конце беспроводной линии молодая женщина.

– Скоро обо всем все узнаете, – заявил я и нажал на клавишу разъединения.

Почти в тот же самый момент в телефоне заиграла мелодия. Я глянул на дисплей. На нем высветилось имя Андрей. Сомнения быть не могло, звонил Шереметьев-младший. Разумеется, отвечать с телефона Татьяны мне не следовало. Я сбросил вызов.

Говорят, что мобильный телефон можно запеленговать, даже если он выключен, а вот можно ли запеленговать при вынутом аккумуляторе, это вопрос. Я сдвинул заднюю крышку телефона, вытащил блок питания и еще на всякий случай сим-карту и бросил на переднее пассажирское сиденье. Заведя автомобиль, тронулся в путь. Поставив машину в гараж, я по разным местам разложил на стеллажах телефон, аккумулятор и сим-карту.

Во вторник занятия в Детской юношеской спортивной школе у меня были с утра. Я только-только начал проводить разминку со второй группой пацанов 13–14 лет, как в спортзал вошли двое дюжих полицейских, и один из них, с квадратной челюстью и маленькими поросячьими глазами, надел на мои запястья наручники.

– Эй, эй, мужики, вы чего творите? – оторопел я. – Вот-первых, за что забираете? А во-вторых, у меня тренировка!

– Ну, по поводу того, за что забираем, это тебе сейчас объяснят, – похлопав меня по плечу, сказал второй полицейский – широкоплечий мужик с профилем римского императора. – А вот насчет тренировки… советую на ближайшие пятнадцать лет забыть о них.

– Ладно каркать-то! – буркнул я. – Ведите уже отсюда поскорее, не позорьте перед пацанами.

В этот момент в спортзал вошел завуч Иван Сергеевич Колесников – полный мужчина под семьдесят лет с фигурой «а-ля тульский самовар» и лицом, похожим на бульдожью морду – в сопровождении капитана. Это был унылого вида мужик лет сорока с опущенными вниз уголками губ, широкой переносицей, выдающимися вперед надбровными дугами и носом картошкой. Он уже начал полнеть и форма ему казалась маловатой – пуговицы кителя с трудом сходились на животе. Прическа у него была «ежик».

– Ну что, Гладышев, допрыгался со своими частными расследованиями? – укоризненно сказал Иван Сергеевич.

Мужик Колесников был мировой, иной раз выручал меня из подобных передряг, возможно, и в этот раз «впряжется» и попробует вызволить из рук правосудия. Хорошие тренеры по вольной борьбе на дороге не валяются.

– За что хоть взяли-то? – обратился я к капитану унылого вида.

– Скоро узнаешь, – заявил он.

В спортзал зашел Алексей Пирогов, мой напарник по спортзалу, к нему я и обратился с просьбой:

– Леха, пригляди за пацанами. А то видишь вот, – я показал руки, на которых красовались наручники, – повязали Гладышева демоны.

– Да в чем дело, Игорек, конечно, подменю, – изумленно окидывая взглядом меня и полицейских, ответил Пирогов. – Только ты там в полиции не долго задерживайся, а то сам понимаешь, чужие тренировки не очень-то хочется проводить.

– Обещают ненадолго задержать, – ухмыльнулся я. – Всего лишь на пятнадцать лет.

– Ого! – воскликнул Леха. – Чего это ты там такого натворил?

– Тайна, покрытая мраком, – заявил я. – В американских кинобоевиках обычно права зачитывают и статью, по которой арестовали, а у нас тянут чего-то.

– Ладно, умник, узнаешь обо всем в ОВД. – Полицейский кивнул дюжим охранникам: – Ведите этого острослова в машину. Думаю, когда узнает, за что его взяли, пропадет охота шутить.

Мне даже не дали возможности переодеться. Так в спортивном костюме и вывели из спортзала. На полицейском «Опеле» привезли в ОВД, как я успел заметить на табличке у въезда, в отделение внутренних дел Владимирского района. Под конвоем все тех же дюжих конвойных, минуя обезьянник, меня проводили в дальний конец трехэтажного здания и ввели в кабинет. Везде в отделениях полиции пахнет одинаково, как в вагоне поезда. Откуда у них такой запах? Казенщина, одним словом. Обстановка в кабинете была аскетичная – стол, несколько стульев, шкаф, в углу сейф, на окне решетка. Усадили на стул, капитан с унылым выражением лица сел за стол.

– Может быть, украшение снимите? – Я поднял руки и потряс наручниками. – Я человек тихий, спокойный, буянить не буду.

Капитан стрельнул в меня взглядом, секунду поколебался, потом сказал конвойным:

– Снимите!

Тот полицейский, что с квадратной челюстью и поросячьими глазками, шагнул ко мне, отомкнул наручники и прикрепил их у себя на поясе. Я потер запястья, хоть наручники и не давили, но все же этим движением будто стирал невидимые следы, оставшиеся от них. Конвойных, однако, капитан не отпустил, очевидно, все же побаивался, что я могу выкинуть какой-нибудь фортель.