Алексей Макеев - Девушка из низшего общества

Дождавшись, когда пацаны выйдут из спортзала, я сам отправился в раздевалку, переменил спортивную форму на джинсы и свитер и зашел в кабинет (он же тренерская) к завучу, заполнить журнал. Фигурой, напоминающей большущий самовар, а лицом добродушного бульдога, Иван Сергеевич Колесников сидел на своем рабочем месте за столом, что-то писал. Пятница, вечер, а он все сидит, пыхтит, работает. А в принципе, что ему дома делать? Дети взрослые, да и внуки тоже не маленькие. С женой разве в карты в подкидного играть? Колесников давно на пенсии, но продолжает работать, еще и нас, тренеров, гоняет. За его жизнелюбие, честность, порядочность я очень уважаю Ивана Сергеевича.

Я заполнил журнал, перебросился с завучем несколькими словами и, попрощавшись с ним, пошел прочь из спортзала, прихватив курточку. Проплутав по лабиринтам Детской юношеской спортивной школы, я вышел на улицу. Весна берет свое. Несколько дней стояла теплая погода, ярко светило солнце, и последний грязный лежалый снег растаял. Но вот сегодня что-то опять похолодало. Небо обложило тучами, вот-вот начнет накрапывать дождь.

Запахнув плотнее курточку, я скорым шагом прошел по аллейкам нашего спорткомплекса, на базе которого находится Детская юношеская спортивная школа, вышел за ограду и двинулся к автостоянке. На моем подержанном «БМВ» пискнула сигнализация, когда я нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и щелкнул центральный замок, открывая двери.

Я сел за руль и тут же завел автомобиль. Пока мотор прогревался, я достал телефон и посмотрел эсэмэс. Клиент Алексей Михайлович Шереметьев жил на Кутузовском проспекте, практически в центре Москвы, не из бедных, видать. Несколько минут спустя автомобиль прогрелся, в салоне стало тепло, уютно, комфортабельно. Я забил адрес в навигатор и тронул автомобиль с места.

Примерно час спустя я прибыл на место. Дом, где жил Шереметьев, оказался сталинской десятиэтажкой, стоявшей прямо вдоль Кутузовского проспекта. Я припарковал автомобиль во дворе, покинул его и, отыскав нужный подъезд, позвонил в домофон квартиры номер семьдесят девять.

Минуту спустя в динамике раздался голос, явно принадлежащий уже немолодой женщине:

– Вам кого?

– Здравствуйте! – проговорил я, наклоняясь ближе к микрофону переговорного устройства. – Я к Алексею Михайловичу.

– Кто вы? – учинила форменный допрос женщина.

– Великий сыщик, Нат Пинкертон, – хмыкнул я, но поскольку женщина на том конце линии домофона, не поняв юмора, молчала, все же назвался: – Игорь я, Гладышев.

– Алексей Михайлович вас вызывал? – занудливо продолжала допрашивать женщина.

Набравшись терпения, я ответил:

– Вызывал.

– Погодите, сейчас доложу.

Динамик надолго заглох, и пока из него не раздавалось ни звука, я пораскинул мозгами. Раз женщина говорит «доложу хозяину», значит, она не жена Шереметьеву, не дочь, которые, если бы являлись таковыми, сказали, что доложат мужу, а если дочь, то отцу, а значит, я имел честь разговаривать с домработницей. Что же за такая важная птица этот Алексей Михайлович, раз в доме у него имеется прислуга, которая без доклада к нему не допускает посетителей. Впрочем, чего гадать, Игорек, через несколько минут встретишься с хозяином квартиры и все узнаешь.

Целую минуту динамик молчал, потом все тот же заунывный женский голос проговорил:

– Входите, Алексей Михайлович вас примет.

– На каком этаже изволите жить? – поинтересовался я.

– На восьмом, – лаконично ответила женщина, раздался щелчок открывшегося магнитного замка, и я, взявшись за ручку двери, потянул ее на себя.

Войдя в подъезд, оказался в оранжерее – настолько плотно было заставлено в нем свободное пространство горшками с цветами. По-видимому, консьержка – находившаяся за стеклом небольшого помещения – явно была любительницей цветов. Сама она вряд ли их покупала, ибо была, судя по азиатской внешности, из гастарбайтеров, ей приобрести столько цветов для подъезда было не по карману, значит, «оранжерею» устроили жильцы подъезда, а консьержка за цветами ухаживала.

Я кивнул ей в знак приветствия, прошел мимо комнатки консьержки и, приблизившись к старинному, огороженному сеткой лифту, нажал на кнопку вызова кабины. Спустя минуту кабина старинного лифта со скрипом, но мощно и уверенно стала подниматься вверх. Оказавшись на восьмом этаже, я вышел на лестничную площадку и шагнул к двери с висевшим на ней номером семьдесят девять.