Виктория Платова - После любви

Бармен медлит с ответом.

Чтобы успокоить его и склонить на свою сторону, я достаю книгу со вложенной в нее запиской и аккуратно постукиваю пальцем по обложке с дельфином:

– Видите этот рисунок?

– И что?

– А теперь давайте сравним.

Извлеченный из толщи графиков, схем и таблиц листок с оттиском я кладу прямо на обложку.

– Похоже, правда?

– Ну… В общем – похоже.

– Претензий больше нет?

– Нет.

– И я бы все-таки хотела расплатиться. Сколько с меня?

– Девятнадцать пятьдесят, включая кофе.

Не слишком дорого, если учесть культурную программу, душещипательные музыкальные вставки и экскурсы в историю.

– Чаевые не включены?

– Чаевые не обязательны. Чаевые – добрая воля клиента. Так обстоят дела в нашем замечательном баре, красотка.

Не-Шон хорошо потрудился, выложился по полной, что заслуживает отдельного вознаграждения, вопрос лишь в том, на сколько это вознаграждение потянет. Можно воспользоваться методом Алекса и выложить сразу десятку; в номинации «Тот, кто удивил нас на этой неделе» бармену, несомненно, досталось бы самое высокое место. В отсутствие Алекса Гринблата и моего друга Доминика Флейту. В отсутствие Слободана Вукотича, кота Сайруса и чудо-машины Мерседес.

И конечно же в отсутствие самой Мерседес.

Десятка – явный перебор.

Пяти евро будет вполне достаточно, а лучше ограничиться двумя, если у меня отыщется мелочь. Бросив на столешницу мятую двадцатку, я лезу в задний карман за монетами и выгребаю все. Китайская, с квадратной дыркой, вряд ли порадует не-Шона, но два евро все же находятся, и еще пятьдесят центов, и еще двадцать пять: что ж, не будем крохоборничать, когда речь идет о стандартных десяти процентах от счета – хотя счет мне никто не предоставил.

– Этого достаточно?

– Вполне. – Бармен сосредоточенно чешет подбородок. – Заглядывайте к нам почаще. Может, повезет, и вы застанете здесь Франсуа.

Кого я точно не застану – ни здесь, ни где бы то ни было, – так это Франсуа. Франсуа Пеллетье. Симпатягу Фрэнки, расставшегося с жизнью на атлантическом побережье Марокко.

– Вы же говорили, что он давно здесь не появлялся.

– Время не так уж важно, если хочешь найти человека, правда? К нам возвращаются и через несколько лет.

– Боюсь, у меня нет в запасе нескольких лет. В случае с Франсуа, я имею в виду.

– Тогда заглядывайте просто так. У нас полно замечательных парней, жаждущих познакомиться с красотками.

– Жан-Клод, Жан-Анри и просто Жан? И коротышка Венсан по прозвищу Хорек?

Приложенный к губам палец – такой реакции от всесильного бармена, обладателя хорошо развитой мускулатуры и разбойной физиономии, я не ожидала.

– Ш-шш… Не произносите их имена всуе!

– Это чревато неприятностями?

– Для красоток – всегда. С правилами хорошего тона они незнакомы. А у вас, оказывается, отличная память. Запомнили имена, которые вряд ли вам пригодятся.

– Память самая обыкновенная. Ведь и вы знаете массу таких имен. И любой другой. Так что в этом я нисколько не отличаюсь от большинства.

– В этом – может быть. А во всем остальном…

– Что?

– Вы совсем не простая. Совсем. Вы та еще штучка. «Та еще штучка» – вовсе не комплимент. И не первое подвернувшееся под руку слово, в отличие от универсальной «красотки». В голосе не-Шона мне чудится настороженность, скрытая угроза и еще что-то… Что-то, что позволяет предположить: странный бармен знает обо мне больше, чем знаю я сама. Или думает, что знает.

Мне пера покинуть «Cannoe Rose». Я и так задержалась здесь дольше, чем предполагала.

– Спасибо за гостеприимство.

– Остались довольны посещением? – живо интересуется не-Шон.

– Еще бы.

В подтверждение своих слов я вытаскиваю из стеклянной чаши несколько картонок со спичками и бросаю их на дно рюкзака. Это должно означать: красотка обязательно поделится впечатлениями о баре с людьми, чьи имена значат для нее больше, чем просто упоминание через запятую.

– Я не слишком размахнулась?..

– Не слишком, – успокаивает меня бармен. – Берите, сколько хотите. Они для того здесь и лежат.

И еще для многого другого, бедный Фрэнки!..

Всхлипы музыкального автомата несутся мне в спину, «любовь» – вот последнее, что я слышу, оставляя «Саппое Rose».