Джеймс Чейз - С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

Я сидел молча и ждал. Наконец она затихла.

— Я принесу вам чего-нибудь выпить, — сказал я и, подойдя к бару, налил ей порядочную порцию бренди.

Она встала, все так же прижимая к себе кассету, но в глазах ее уже не было прежнего безумного выражения.

— Я ничего не стану пить!

— Пейте, пейте.

Ее зубы стучали о край стакана, но она выпила бренди, поставила стакан на стол и передернулась.

— Это правда та самая пленка? — спросила она хрипло.

— Да. Я уезжаю из города, а теперь уходите, пожалуйста, я хотел бы собрать вещи.

Она упала на вспоротые подушки.

— Я его люблю. Он для меня идеал настоящего мужчины. Я полюбила его с того момента, как начала у него работать. Я готова ради него на все, я все сделаю ради него, — Она посмотрела на меня, — Вы, вы, вообще не знаете, что значит настоящая любовь. Но это мало кто знает… ради настоящей любви нужно приносить жертвы, нужно быть способным на все ради человека, которого любишь. — Она уронила голову на руки. — Я влюбилась в него с первого взгляда. Ему понадобилась больше времени, чтобы понять это, и он меня любит! Мы знали, что должны скрывать нашу любовь, но как мы тосковали друг о друге! Становилось невыносимым работать вместе, вокруг было слишком много любопытных глаз, и мы понимали, что рано или поздно выдадим себя, если я останусь. Поэтому он перевел меня к вам. Но нам нужно было где-то видеться. — Она прикрыла глаза. — Как вспомню все эти ужасные места, где мы встречались! Захудалые кино, где я должна была его искать в темноте… поездки в такси, но это было чересчур опасно… или те отвратительные бары… а потом универмаг «Белком». — Ее голос дрогнул. — Нам тогда казалось, что мы хитро придумали — встречаться в магазине сразу после открытия… нам не могло прийти в голову, что у них там спрятаны кинокамеры. — Она беспомощно пожала плечами. — Это было все… только прижаться к его губам, почувствовать прикосновение его рук… это было все.

Мне делалось плохо. Я не мог ее слушать.

— Перестаньте, прошу вас. Пленку вы получили, так уходите. Мне нужно собраться.

— Я хочу исповедаться, — Ее глаза опять разгорелись как угольки. — Я в стольком должна исповедаться. Горди пришел ко мне и сказал о этом фильме. Идти к Генри он не осмелился. Он потребовал миллион долларов. Он насмехался надо мной, сказал, что мы с Генри попали в хорошее общество, и при этом назвал мне имена, которые я передала вам, сказав, что знаю их от Уолли. Уолли ничего не знал об этом универмаге, я солгала, что он готовит статью о нем. Пришлось что-то выдумывать, чтобы добиться вашего доверия. Мне нужен был источник информации. Нападение на Уолли не имело никакого отношения к Горди, обычный грабеж. Я понимала, что одной мне не справиться, что нужна помощь. Поэтому я обратилась к Вебберу. Без Генри он ничто и хорошо это понимает. Он единственный знал про нашу любовь, знал, что та женщина, Хейвс, как-то связана с Горди. Он забрался к ней, когда ее не было дома, нашел снимки и уничтожил их, как и досье Горди, чтобы вы до него не добрались. В его материалах была выписка из судебного дела Горди. Он уже отсидел десять лет за шантаж. Веббер боялся, что если вы об этом узнаете, то припугнете его и тогда Горди может проговориться про нас с Генри. — Она провела рукой по лбу. — Фотографии уничтожили, но оставалась пленка. Мне нужно было оружие. Я хотела запугать Горди, заставить отдать мне пленку. Я знала, что у вас есть пистолет. Я следила за вами, когда вы поехали домой, и дождалась вашего ухода, потом обнаружила, что вы оставили дом незапертым. Я вошла, взяла пистолет и поехала к Горди. Я грозила ему, но он издевался надо мной, и я его убила. — Она умолкла и обвела взглядом развороченную комнату. Ее лицо казалось вытесанным из камня. — Я сделала глупость, знаю, ведь пленку я все равно не получила. После я поняла, что полиция может докопаться, что я убила Горди, и тогда во все это впутают Генри. — Она посмотрела мне в глаза. — Поэтому я решила свалить убийство Горди, на вас. Вы ничего для меня не значили. Вы никогда для меня ничего не значили! — Ее лицо скривилось с отвращением. — Знаю, вы убедили себя, что любите меня, но мне это кажется дурной шуткой. Сравните себя с Генри и поймете, почему все казалось так просто. Ваш пистолет остался у меня. Люди Веббера не спускали с вас глаз, они взяли пленку, которая связывала вас с преступлением, они же забрали найденную вами пленку, на которой были засняты все воровки. Вы не представляете, что я пережила, когда узнала о существовании второй пленки! Этот полицейский, лейтенант, очень опасен. Я решила убить вас, — Она замолчала, пошатнулась и закрыла глаза. — Прошу вас, постарайтесь понять, все доводило меня до безумия. У меня есть запасные ключи ко всем квартирам Борга. Ночью я пришла сюда. Магнитофонную запись, пленку и пистолет я принесла с собой. Я хотела застрелить вас и все это оставить здесь. Полиция поверила бы в самоубийство. Я стояла над вами, целилась вам в висок, но не могла нажать спуск, не слушалась рука. Я долго стояла возле вас, но не смогла! Это привело меня в отчаяние. Уйдя от вас, я уничтожила запись и пленку. Я знала от Веббера, что вы познакомились с Хейвс. Я пошла к ней домой и встретила ее как раз в тот момент, когда она откуда-то возвращалась. У нее через плечо висела сумка, и я решила, что в ней лежит пленка. Я застрелила ее. — Ее лицо исказилось как от боли. — Господи Боже, прости меня! Но она была такая наглая, такая грубая… плюнула в меня… и я убила ее. Пленку я не нашла. И вот пришла сюда… больше мне не на что было надеяться. Я искала как сумасшедшая, искала везде. Теперь эта пленка у меня, — Она заплакала. — А самое главное, Генри ничего обо всем этом не знает… ничего… ничего! Не догадывается и никогда не догадается о том, что я сделала ради него. Он спокойно живет в своем красивом доме со своей ограниченной, заносчивой и ленивой девкой и думает, что мне довольно для счастья, если он дважды в неделю сбежит, чтобы где-нибудь тайком поцеловать и приласкать меня.