Джеймс Чейз - С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

— Я ему, конечно, передам. Не расследуют ли какое-то убийство в связи с этим магазином? Я так расстроена и волнуюсь, что даже не читаю газет.

— Да. Потому-то и нужно, чтобы Уолли молчал, пока не поговорит со мной. От этого многое зависит, кроме того таково желание мистера Чендлера.

— Хорошо, Стив, разумеется, я ему передам… пусть ни с кем не говорит об универмаге «Белком»… Правильно?

— Да, ни с кем. Говорил вам мистер Чендлер, что хочет послать вас с Уолли в Палм Бич, как только тот немного оправится?

— Да, он мне сказал это. Замечательный человек.

— Несомненно. Надеюсь, завтра днем мне удастся попасть к Уолли. — Я попрощался и положил трубку.

Потом мне пришло в голову поискать в телефонном справочнике Фреду Хейвс. Она там значилась: Восточная улица, 1189. Я знал, что эта улица находится в захудалом районе города, граничащим с местным небольшим негритянским гетто.

От мыслей о Фреде Хейвс меня отвлек приход Макса Барри. До самого обеда я опять с головой погрузился в работу.

В полдень я зашел поесть в клуб, где к моему столику подсел Гарри Митчелл.

Мы заказали неаппетитный обед деловых людей: поганый салат с яблоками и к нему тонкий ломтик ветчины.

Сначала мы говорили о всякой всячине, потом Гарри вдруг сказал:

— Послушай, Стив, мы в Истлейке живем, словно в прозрачном аквариуме. Можешь дать мне по физиономии, если я суюсь не в свое дело, но у нас ходят слухи, что вы с Линдой разводитесь. Погоди… не пугайся. Если я говорю лишнее, ты прямо так и скажи, и оставим это, но так сложилось, что этот слух для меня довольно важен.

Я недоуменно посмотрел на него.

— Не понимаю, каким образом.

— Извини, но ты можешь подтвердить, что вы с Линдой разводитесь? — Он наколол на вилку кусочек яблока, а потом положил обратно на тарелку.

— Могу.

— Послушай, я огорчен, но, с другой стороны, я тебя отлично понимаю. Я полагаю, одно дело смотреть на Линду, и совсем другое — жить с ней, — Он ухмыльнулся. — Стив, ты намерен оставить себе свой дом? Если нет, могу предложить тебе покупателя.

Я сразу забыл о еде. До сих пор я совершенно не задумывался над тем, что у меня на шее повиснет чрезмерно большой дом и Сисси, требующие бесконечных расходов.

— Может быть, я и подумаю о продаже, — сказал я осторожно.

Он наклонился вперед и схватил меня за руку.

— Друг! В таком случае у меня есть для тебя хорошая новость. Моим родителям страшно хочется жить в Истлейке. У нас с ними полное согласие, только пока не было ни одного свободного дома, во всяком случае ничего подходящего для них. Ты заплатил за него семьдесят пять тысяч, не так ли?

— Да.

— Слушай, для отца деньги не играют роли. Что, если я предложу тебе восемьдесят пять? Будет ли это приемлемым для тебя?

— Это еще надо обдумать, Гарри. Знаешь, недвижимость все время поднимается в цене. Дай мне неделю на размышление, ладно?

Он подвигал по столу тарелкой с салатом. Потом опять сказал:

— Послушай, я уже говорил с отцом, и ваш домик ему сильно нравится. У наших уже есть два дома, так что им не хочется обставлять еще один. Я знаю, что у тебя там мебель первоклассная. Не согласился бы ты продать его нам со всем, что там есть?

Я перевел дыхание.

— Вероятно, да, но все это как-то неожиданно.

С минуту он молча пережевывал ветчину.

— Ладно. Тогда что ты скажешь, если я предложу за дом со всем его содержимым сто тысяч?

— Если бы вы предложили мне сто тридцать тысяч, то мы бы договорились.

Он просиял и хлопнул меня по спине.

— Ах ты, барышник! Ладно, значит, договорились. Господи, как я люблю тратить чужие деньги! Когда наши могут переселиться?

— Как только получу деньги, сразу могу выехать.

— Вот это разговор! — Он вытащил чековую книжку, заполнил бланк и протянул мне.

— В таком случае я выеду в конце недели.

— Это надо отметить! Что будем пить?

Я покачал головой, отодвинул стул и встал, собираясь уходить.

— Можно идти. Мне платят деньги за то, что я редактирую журнал. Скажи родителям, что они могут спокойно переселяться в следующий понедельник, если захотят. — Я похлопал его по спине и вышел. Добрая половина моего обеда осталась на столе.

Вернувшись в редакцию, я немедленно рассказал Джин, какую сделку мне удалось заключить.

— Только представьте! Сто тридцать тысяч! Не придется ломать голову, что делать с мебелью, и я наконец-то смогу убраться из Истлейка.

— Я очень рада, но где вы будете жить? У вас ведь осталось только пять дней.