Оксана Семык - Чужая кровь

– И что же она купила?

– Апоморфина гидрохлорид.

– Судя по названию, это производное морфина. Как ей его вообще продали в аптеке без рецепта?

– Уж не знаю, но при нынешнем бардаке удивляться не приходится. Может, именно в той аптеке у нее имелись хорошие знакомые, которые ей быстренько устроили упаковочку этого средства без всяких врачебных предписаний за дополнительную плату.

– А для чего его собиралась применить Лида?

– Благодаря твоему замечательному справочнику по лекарствам я выяснил, что этот препарат – очень сильное рвотное. Теперь понимаешь, зачем она его купила?

Я ошарашено смотрю на Антона, слегка обалдевшая от внезапного открытия:

– Так вот почему Деда так выворачивало!

Он кивает:

– Разумеется, есть цианид по-настоящему старик не собирался. С такими веществами не шутят даже в малых дозах. Гораздо безопаснее было убедить нас, что он отравлен, изобразив лишь один, самый явный, внешний симптом попадания в организм цианистого калия. Для этого и понадобился это апоморфин. Кстати, в найденной мной у Лиды упаковке этого препарата из десяти ампул как раз не хватало всего одной.

– Ну, Дед… Ну… – я не нахожу слов, чтобы выразить то, что сейчас чувствую.

– Давай окинем взглядом, как же разыгрывался этот спектакль с самого начала… – предлагает Городецкий. – Засвидетельствовать попытку убийства должны были не только родственники, но и, главное, абсолютно посторонний человек.

– То есть ты?

– То есть, я. Поэтому Федор Семенович настоял на моем присутствии на ужине в первый день и на обеде во второй день – именно тогда, когда собирался разыгрывать основные акты своей пьесы. Согласно первоначальному замыслу генерала, нанятый им частный детектив должен был обязательно узнать о наличии пистолета в доме, что и произошло в день приезда гостей.

Я вспомнила, как Дед размахивал «макаровым» перед носом побелевшего от страха Карена со словами: «Не ссы, не заряжен!» – и невольно фыркнула про себя: «Фигляр в погонах!»

– Но после того, как план с пистолетом срочно переиграли на применение цианида, по задумке этой парочки я должен был своими глазами и во всех деталях увидеть якобы произошедшую попытку отравления.

– То-то Дед тебя все время рядышком сажал… А я всё терялась в догадках: откуда в нем взялось такое панибратство с собственным шофером!

– Итак, поздно вечером накануне праздничного обеда Лида похищает с кухни пузырек с цианистым калием. Думаю, это ее возню ты услышала на кухне. А когда ты вошла туда, чтобы проверить, есть ли там кто-нибудь, Лида спряталась в кладовке для продуктов.

– Но Андрюшка же утверждал, что видел, как яд украла Мария!

– Да, твой брат сообщил мне о том, что видел на кухне свою тетку поздно вечером – якобы она выходила оттуда, держа что-то в руке. Думаю, он ее специально оговорил, чувствуя к ней неприязнь, как к лишней соискательнице наследства. Возможно, таким образом он пытался устранить ее со своего пути к дедовскому богатству.

Я брезгливо морщусь: хоть о мертвых плохо говорить и не принято, но все-таки братишка при жизни был порядочным засранцем!

– В общем, Лида похищает цианид, но применять его ни она, ни генерал не собирались – им всего лишь надо было после представления с фальшивым отравлением подбросить тебе пузырек в качестве обвиняющей улики… И вот начинается торжественный обед… Во время него генерал специально отлучался с Лидой несколько раз из-за стола, якобы в туалет, помнишь?

Еще бы! Как тут забудешь безобразное и бесцеремонное поведение Деда за обедом!

– Да, но я-то думала, что это он так выражает мне свое презрение, пытаясь испортить юбилей.

– Скорее, это делалось для того, чтобы все эти выскакивания из-за стола примелькались. Чтобы в очередной раз, не вызвав подозрений, покинуть гостей вместе с медсестрой и вколоть этот апоморфин. Ведь для провоцирования рвоты необходимо было сделать укол буквально за считанные минуты до назначенного представления, потому что этот препарат начинает действовать почти сразу после подкожного введения. Что и случилось, когда Дед вернулся за стол. Вот тогда-то, едва почувствовав начинающуюся тошноту, он и разыграл свое отравление, как по нотам. Лида ему в этом полностью подыграла.

– О да! Выглядела она очень убедительно, особенно когда засовывала Деду в рот сахар, что-то толкуя о необходимости срочно напичкать его глюкозой. Да и потом, когда хлопотала над ним… А как артистично она бросила нам всем в лицо обвинение в попытке отравить Деда из-за нашей неприязни к ней! – вспомнила я сцену в коридоре, у дверей генеральской спальни. – Да и Дед хорош! Теперь понятно, почему он вышел к столу в халате: мундир свой парадный не хотел запачкать – заранее знал, что будет тошниться себе на грудь. А ведь как ловко изобразил, будто его уже крышкой гроба задело! И сколько в постели провалялся, усиленно изображая выздоравливающего после тяжелого отравления!