Нил Уайт - Игра на выбывание

Сэм удивленно вскинул брови:

– Меня?.. А-а, ну да, конечно…

Тут инспектор Эванс понизила голос:

– Все эти девочки имеют отношение к людям, которые занимались делом Бена Гранта.

– В смысле?

Эванс потянулась за одним из плакатов, валявшихся на полу рядом со столом. Указала на фотографию хорошенькой улыбающейся рыжей девочки.

– Первой жертвой стала Саманта Крейн. Одним из следователей, проводивших расследование, был Джимми Крейн. Про Бена Гранта мы тогда даже не вспомнили. Единственное, о чем думали, – с девочкой из семьи нашего коллеги случилась беда. – Эванс указала на вторую девочку в праздничном платье. Светлые волосы сияли на фоне ярко-голубого шелка. – Потом пропала Джилли Хендерсон. Среди барристеров, выступавших на стороне обвинения, был Билл Хендерсон. Но даже тогда мы не сообразили, что тут есть какая-то связь. Они над многими делами работали вместе, не было причин заострять особое внимание на Бене Гранте. Этот человек в тюрьме и вряд ли когда-нибудь выйдет.

– И когда вы изменили мнение?

– Когда исчезла Эмили Брукер. – Эванс указала на плакат с фотографией чернокожей девочки с длинными кудрявыми волосами и белоснежными зубами. Она улыбалась весело и немного кокетливо. – Эмили – дочь одной из криминалистов. Тут мы и обнаружили связующее звено. Мы уже поняли, что неизвестный нацелился против полицейских, поэтому составили список всех дел, над которыми мать Эмили и отец Саманты работали вместе. Мы передали этот список отцу Джилли, барристеру, тот просмотрел свои дела и обнаружил, что всех троих объединяет Бен Грант.

Сэм на некоторое время задумался и наконец спросил:

– А с самим Грантом вы говорили?

– Пытались, но он отказывается, а заставить не можем, поскольку нет доказательств, что Грант располагает какой-то информацией. – Эванс издала мрачный смешок. – Не можем же мы его арестовать! У Гранта железное алиби – все это время он находился в тюрьме.

– А четвертая жертва? Индийская девочка?

– Аршафи Деви, – произнесла Эванс. – Если до этого некоторые еще сомневались, то после исчезновения Аршафи таких не осталось. Ее отец был одним из присяжных, вынесших приговор. Дочь присяжного? Тут и объяснять ничего не надо.

– Когда произошло последнее исчезновение?

– Два месяца назад, – ответила Эванс. – Как и в остальных случаях, раскрыть преступление по горячим следам не удалось. Единственное, что мы знаем, – домой Аршафи так и не вернулась, однако нам неизвестно, где она была тем вечером. Но потом обстоятельства изменились, вот я и решила познакомиться с вами поближе.

– Продолжайте, – с некоторой настороженностью в голосе произнес Сэм.

– Вчера нам позвонили из тюрьмы. Грант передумал. Наконец-то он согласен ответить на наши вопросы, но при одном условии.

– С чего это вдруг он решил больше не играть в молчанку?

– Понятия не имею, – проговорила Эванс. – Надеемся, вам удастся это выяснить.

Сэм растерялся:

– Не понимаю…

– Грант будет говорить только с вами. Таково его условие.

Джо сидел в зале суда, опершись локтями о стол. С виду он казался спокойным, однако нервно постукивал то одной ногой, то другой. Моника сидела сзади – наблюдала, училась.

Было уже почти десять часов. Молчание становилось неловким. Пристав не обращал на Джо ни малейшего внимания, зато секретарь суда, облаченная в белую кружевную блузку, краснела каждый раз, когда Джо смотрел в ее сторону. С другого края первого ряда сидела Ким и читала что-то в телефоне. Джо понимал, почему она отодвинулась так далеко, – не хотела, чтобы полиция упрекнула ее в братании с вражеской стороной, защитой. Она всегда так себя вела, когда вокруг были свидетели.

В зале суда стояли ряды длинных деревянных столов и откидных стульев, далее располагалась приподнятая платформа, а за ней – галерея с местами для посетителей, двумя рядами кресел с красной плюшевой обивкой. Там сидела мать Ронни. Женщина смотрела прямо перед собой, будто не могла поверить, что сейчас ее сын предстанет перед судом. Джо повернулся к ней, ободряюще кивнул и улыбнулся, но Винни не ответила.

Джо перевел взгляд на телеэкран на стене. Как только дело приносили судье, общение с заключенными осуществлялось по видеосвязи. Пока на экране виднелась лишь серая занавеска и буквы «HMP Manchester» – официальное название тюрьмы Стрэнджуэйс. Еще несколько минут тишины, и наконец появился Ронни в серой тюремной фуфайке. Он сразу уставился на камеру. Глаза красные, напряженные. Единственная часть зала суда, которую показывали Ронни, – стул судьи, пока пустой.