Татьяна Полякова: Судьба-волшебница

– Был у меня один шутник, – вздохнула Стася. – А потом бац – и женился на толстой бабе старше его лет на десять. Оказалось, что эта дрянь шуток не понимала.

– Мораль вашей истории я не уловила. Мне на Левандовском жениться? Боюсь, он из-под венца сбежит. Такие всегда сбегают.

– У тебя сложилось о нем превратное представление: он благороден, честен, мил…

– А еще он космонавт, – подсказала я.

– Начнешь привередничать – и останешься в девках. Придется квартиру завещать кому попало. Мне-то еще повезло, ты подвернулась, все ж таки родная кровь…

– У меня есть двоюродный брат, завещаю все племянникам.

– Только не говори, что ты в него не влюбилась, – прижимая руку к груди, пролепетала Стася. – Смерти моей хочешь? Преждевременной…

– Дело совершенно не во мне…

– Влюбилась или нет?! – рявкнула она. – Не смей врать, я тебе почти что бабушка.

– Да! – рявкнула я в ответ.

– Вот и славно, – перешла старушка на ласковый шепот. – Остальное я беру на себя.

– Вот только попробуйте! – погрозила я пальцем. – Никакого сватовства. Или он сам… или добро племянникам отпишу.

Мне было очень интересно, чем все это время занят ясновельможный. Очень хотелось позвонить, если уж нельзя быть с ним рядом, но я решила: это ниже моего достоинства. Звонить первым должен мужчина. Это правило Стася вбила мне в голову еще лет двадцать назад, хотя сейчас категорически открещивалась от этого и намекала на «особый случай», когда можно и пренебречь. Я в ответ на это лишь ухмылялась. Но звонка от Левандовского все-таки дождалась. Марк Владиславович был деловит и немногословен.

– Германа отпускают. Последние формальности, и он будет на свободе.

– Я не поняла, это хорошо или плохо? – растерялась я.

– Для меня, безусловно, плохо, раз он опять начнет тебе глаза мозолить, а для тебя – не знаю.

– Безвинному человеку в тюрьме не место, – в ответ съязвила я. – А еще адвокат… А почему его отпускают? Они знают, кто убил Арни?

– Не похоже.

– Но… тогда я вовсе ничего не понимаю… Блондин намекал, Германа в тюрьму высокопоставленные дружки отправили, чтобы избавить себя от объяснений по поводу убийства брата…

– Правильно, одни высокопоставленные дружки посадили, а другие высокопоставленные теперь отпускают.

– Ты-то что намерен делать?

– Работать, милая, работать.

Заподозрив, что разговор на этом и закончится, я поспешила удовлетворить свое любопытство.

– Ты не рассказал, зачем тебе звонил Валера?

– Сообщил прелюбопытнейшую новость. Отец невесты Арни, с которым Германа по-прежнему связывают крепкие деловые узы, несмотря на обстоятельства… так вот, он с твоим Германом очень рассчитывал заполучить один весьма выгодный контракт, но этому сильно препятствовал другой известный в городе бизнесмен и, по совместительству, приятель нашего губернатора. То есть на самом деле Герману с несостоявшимся родственником мало что светило, но со вчерашнего дня партнер Купченко ведет себя так, точно договор уже подписан, и даже отдал команду начать работу над проектом.

– И что это значит? – нахмурилась я.

– Это значит: ребята уверены, что обойдут губернаторского дружка. Ты, кстати, была на Мальдивах?

– Да, в прошлом году.

– Жаль. Прикидываю варианты свадебного путешествия.

– Ты женишься?

– Я думал, ты в курсе.

Он повесил трубку, а я прошипела:

– Мерзавец. – И заголосила, чтобы Стася, находившаяся в соседней комнате, меня слышала: – Ваш Левандовский собрался жениться.

– Езус Мария! Наконец-то, – вплывая в комнату, заявила она. – А ты расстраивалась…

– С чего вы взяли, что он женится на мне?

– А на ком еще, дурища?

– Не знаю, – вздохнула я. – Вдруг у него кто-то есть…

Минут пятнадцать я могла думать только об этом. Вариантов было три: Левандовский и вправду собирается на мне жениться; собирается, но не на мне; вообще не собирается, и все это не более чем пустая болтовня. Душа томилась, сердце заметно превышало скоростной режим.

– Стася, да с какой стати ему на мне жениться? – воздевая руки, бормотала я. – Мы же знакомы без году неделя…

– По-твоему, я безмозглая старая кляча? Как бы не так. Я два года потратила, чтоб найти достойную кандидатуру.

– Какие два года? – растерялась я.

– Два года своей жизни, а мне и так осталось с гулькин нос. Зоська, мы с котом хотим умереть в окружении дорогих нам людей, успев твоим деткам порадоваться, а может, и внукам, – мечтательно добавила Стася. – Я в интернете читала: один кот прожил до тридцати пяти лет. Так, может, и наш, при таком-то уходе?