Валерий Гусев - Давите их, давите

С каждой его фразой Прохор отступал на шаг, пока не растворился в темноте. Паренек рассмеялся:

– Да ты, мужик, не волнуйся. Мы с батяней - за красных. - И тут же честно уточнил: - Правда, маманя наша пока за белых. Но мы ее перевоспитаем. Поехали, что ли? Ты, дамочка, в кабинке, а вы - наверх. Заберетесь?

– Заберемся, - сказала Яна. - Я на сене поеду.

– Да где ж я тебе его возьму? - удивился паренек.

– А это что? Целая телега. Тебе жалко, да?

– Так это же солома!

– Большая разница! - фыркнула Яна.

– Это как кому, конечно, - рассудительно не согласился паренек. - Коровы вот разбираются.

– Я ж не корова!

– Не корова, - опять засмеялся он, - больше на козу похожа. Упрямая, видать, бодучая.

Прохор тоже неосторожно рассмеялся, и Яна тут же влепила ему:

– А вот этот, с трибуны, козел, да?

– Ну, - уклонился парень, - кто его знает… По виду сразу не скажешь. Поехали, что ли?

Прохор нащупал в соломе веревку, кряхтя, взобрался наверх, протянул Яне руку. Я сложил ладони в замок, подставил ей «ступеньку». Она легко взлетела наверх… и тут же обрушилась мне на голову, потому что козел Прохор не сумел поймать ее руку…

…Урчал трактор, бежал впереди него свет фар, скрылись за облака звезды, телега плавно колыхалась, как корабль на мерной волне.

Мы чурками блаженно лежали на соломе.

– Какие звезды! - мечтательно произнесла Яна, задумчиво глядя в небо.

Сейчас что-нибудь отмочит.

– Какие тебе звезды? - ворчливо пробормотал Прохор. - Где?

– Там… - романтично протянула Яна. - Там… за облаками. Скажешь их там нет? Слушай, Проша. - Она так стремительно села, что едва не свалилась с телеги. - Будь другом - пройдись немного пешком. Километров двадцать, а? Я так по мужу соскучилась! - Она умоляюще прижала руки к груди. - Оставь нас наедине. Я одарю его своей любовью, и он, обласканный сверх меры, заснет глубоким сладостным сном, приклонив свою седую, не раз битую голову на мою белоснежную грудь, а? Красиво? То-то. - Уже другим тоном, в форме приказа: - А ну слезай, а то пристрелю…

– Кстати, - спросил я, - ты пистолет из бардачка забрала?

Яна ахнула и промолчала.

– Корова!

– Стало быть, так, - покорно согласилась она. - Или коза.

Зря, конечно, я на нее собак спустил, моя ведь вина… Я взял ее за руку, она вздохнула.

У поворота на «Бирюково» мы слезли с телеги. Точнее, свалились - ноги уже не держали.

– Как тебя зовут? - спросил я парня.

– Ковалевы мы. Семен Михалыч…

– Ну, спасибо тебе, Михалыч, выручил. Расплатиться нам с тобой нечем. Не при деньгах еще. Но, может, и мы когда тебе сгодимся.

– Может, и сгодитесь. Мы тут рядом обитаем, в «Ключиках». Ферма у нас. Заходите когда, рады будем.

И мы расстались. Чтобы в самое ближайшее время встретиться вновь. По поводу куда более серьезному, чем случайная попутная дорога в ночи.

– Ну, ребята, последний рывок, - с такой унылой бодростью произнес я, что самому стало противно.

Сейчас моя команда взбунтуется и устроит лежачую забастовку под кустом. До утра.

– Я пешком не пойду, - заявила Яна. - Проша, донесешь меня вон до того дерева - я тебя поцелую.

– Очень надо, еще бешенством заразишь, - торопливо отказался от своего счастья Прохор.

– А ты, милый, возьмешь меня на руки?

Взял бы, да самому впору на ручки проситься.

Мы поплелись по тропке, суетливо петляющей по лесу рядом с дорогой. Из последних, стало быть, сил. На любви и ненависти - неплохой, кстати, допинг. Рекомендую.

…Где-то за полночь я прижался спиной к деревянным воротам фермы и заколотил в них пяткой.

В доме вспыхнул свет, стукнула дверь, и замелькал меж деревьев желтый неяркий огонек керосинового фонаря.

Подняв его над головой, фермер оглядел нас, узнал Прохора и обрадовался. Странно. Просто так нормальный человек ночным гостям не радуется.

Мы прошли в дом, плюхнулись на лавки. Бирюков стал деловито собирать на стол. Без дурацких вопросов типа: «Может, вы с дороги откушать желаете?» Яна спотыкалась на ровном месте, но сноровисто помогала ему, и через пять минут мы уже поднимали по первому стакану.

Бирюков одобрительно поглядывал на нашу работу. Подогревал, подкладывал, нарезал, доставал из банок, нырял за добавками в погреб, наполнял стаканы.

Наконец мы ненадолго прервались, закурили. Ждали, кто первым начнет расспросы.

– Саныч, мы поживем у тебя, а? - не выдержал Прохор.

– Живите. Лишний рот нам не горе.

– Но… У нас нет денег… Ничего нет. Прокормишь?

Саныч пожал плечами.

– Отработаете. Или под забором издохнете.