Евгений Сухов: Смерть никогда не стареет

Витюня говорил очень громко, что для меня было опасно и чревато разоблачением.

– Тише, я работаю, тише… – шипел на него я, но он продолжал громко удивляться. – Да заткнешься ты наконец, – уже резко сказал я, сунув ему кулаком под ребра. – Я работаю, понимаешь? Ра-бо-та-ю…

– Работаешь? – удивленно произнес Витюня.

– Да. Что, не видишь разве? – перевел я взгляд на свою добычу в виде бутылок и сплющенных банок.

– Так это у тебя зада-а-ание! – догадался наконец бывший зам главного редактора. – Типа, работаешь «под прикрытием»… А ты молодчик! На самое дно проник!

– Да, работаю. Только меня никто не «прикрывает»… – ответил я раздраженно.

– Здорово! – опять громко воскликнул Витюня, что заставило меня скрипнуть зубами и поежиться, будто от холода.

– Тише, прошу тебя, тише, – стал я уже злиться на Жмуркина. – За мной могут наблюдать.

– Да? Кто? – стал Витюня вертеть головой по сторонам. – Да тут нет никого!

– Да не верти башкой, – снова зашипел я на Жмуркина. – Дай-ка мне лучше немного денег…

Витюня достал бумажник и раскрыл его:

– А сколько тебе дать?

– Дай сколько можешь, – пробурчал я.

Витюня пошарил в бумажнике, вынул пятисотенную купюру и охотно протянул мне:

– Столько хватит?

– Хватит, хватит, – сказал я и быстро сунул купюру в карман. – Когда все закончится, я тебе их отдам… Дай мне твой телефон.

– Так давай я тебе позвоню, и у тебя будет мой номер телефона, – предложил Витюня.

– Витюня, – посмотрел я на Жмуркина как на малое дите, – у меня нет сотового и быть не может, ведь я бомж.

– Ах да… – сморгнул виновато Витюня Жмуркин и произнес: – Погоди, я сейчас.

Вот тогда-то он и написал в своем блокноте свой номер телефона, вырвал листок и передал его мне…

На мой вызов никто не ответил.

Я набрал номер Жмуркина еще раз. После чего через некоторое время послышалось нетерпеливое:

– Да!

– Ты почему телефон-то не берешь? – строго спросил я. – Спишь, что ли?

– Занят был, – последовал недоуменный ответ. – А это кто?

– Эх, Витюня, – я придал голосу максимальную разочарованность. – Это Аристарх Русаков.

– Старый! Как я рад тебя слышать! – Голос Пети Жмуркина был неподдельно радостный. – Сколько лет!

– Не так уж и много, – сказал я. – Как дела, Витюня? Ты все копирайтерствуешь?

– Ну да, – ответил Жмуркин.

– То есть сидишь дома? – констатировал я.

– Скорее лежу, – хохотнул Витюня. – Ноутбук тоже лежит. На животе. Так и набираю статьи.

– И как по деньгам? – поинтересовался я.

– Да когда как, – ответил Жмуркин. – Если вовремя схвачу хорошие заказы, то хорошо. Есть несколько вээмов, с которыми я работаю по персональным заказам. В общем, работы хватает.

– Значит, своим звонком я тебя отвлек от работы? – немного разочарованно произнес я.

– Теперь уже неважно, – ответил Витюня. – Есть пара заказов, но они не очень срочные.

– Это хорошо, – резюмировал я. – Тогда, я полагаю, тебя можно еще сильнее отвлечь?

– Да, можно, – сказал Жмуркин. – Встретиться хочешь?

– Именно, – ответил я. – А ты помнишь, Витюня, что я тебе пять сотен рубликов должен?

– Забыл, – не сразу ответил Жмуркин. – Неужели такое было?

– Было, не сомневайся.

– Значит, в то время я был богатый.

– Вот, хочу тебе их отдать, – заявил я. – И вообще имеется разговор.

– Ну тогда приезжай ко мне, – отозвался Витюня. – Я теперь из дома редко выхожу. Вот разве что продукты купить да за квартиру заплатить. В общем, только по необходимости.

– Напомни мне свой адрес, пожалуйста, – попросил я.

Жмуркин назвал улицу, дом и квартиру.

– Все, выезжаю, – сказал я и отключил связь.

Когда я входил в холостяцкую квартиру Жмуркина, то на меня повеяло каким-то особым мужским уютом и налаженностью быта. Когда все выверено до мелочей, ничего лишнего, каждая вещь находится на своем месте и несет конкретную функцию.

Надо сказать, что Витюня Жмуркин никогда не был женат. Не потому, что он был каким-то уродливым малым или ярым женоненавистником, он как раз был довольно симпатичным и обаятельным парнем. Причина в ином: к женщинам он относился спокойно. То есть, если у него заводилась девушка, ему было с ней хорошо, когда же она уходила, не дождавшись от него предложения руки и сердца, особенно не горевал. Он ни о чем никогда не жалел, никому не завидовал, не сокрушался и поживал довольно спокойно без всяких встрясок и волнений. Возможно, что кто-то иной назвал бы такую жизнь унылой и неинтересной, но самому Витюне такое существование было по душе.