Владимир Колычев - Роковой соблазн

– Да, я его убил, – не моргнув глазом, ответил Гасан.

– И Кавуна?

– Да, и его тоже.

Костя настороженно глянул на Шемякина. Теперь он точно знал, как было дело. Тот хоть уже и не служит, но честь оперативника для него не пустой звук. А дело из архивов поднять не трудно, и срок давности еще не наступил…

– Кто заказал Бизона?

– Бизон меня искал. Я должен был его убить… – Голос у Сашки дрогнул. – Никто никого не заказывал.

– А кто ключ от кладовки дал?

– Таня дала… Она не знала, зачем… – выжимал из себя Гасан.

– То есть она тебе помогла?

– Помогла. Но она ничего не знала.

– И с Кавуном помогла?

– Да, я спросил, она сказала… что Кавун угрожает ей. Но она его не заказывала. Я сам его приговорил…

– А почему она тебе сказала? Почему не мужу?

– Потому что я люблю ее… Очень люблю…

– Ну, не буду вам мешать, – вдруг произнес Шемякин и ушел, тихонько затворив за собой дверь.

– Я люблю Таню… И ради нее все, что угодно…

– Тогда почему ты от нее уехал? Тогда, восемь лет назад…

– Я должен был уехать…

– Почему?

– Меня искали. Меня могли найти. Я боялся за нее.

– Такой благородный? – скривился Костя. – Весь такой правильный, а деньги от нее взять не постеснялся. Сколько там, сто тысяч? Немало, да?

– Я не настаивал…

– Ну, конечно!

– Она сказала, что ты еще заработаешь… Рестораны остались за тобой, поэтому ты сможешь заработать много денег… Или Таня неправильно сказала? – Гасан смотрел на Костю из тумана в глазах, но через эту муть выскакивали, вонзаясь в него, острые и ядовитые стрелы.

– Ты с ней спал? – И Костя вонзил в него кинжальный взгляд.

– Нет.

– Почему?

– Мы дрались с тобой в Диковке. Ты помнишь. Ты победил. Таня твоя.

– Ты это серьезно? – Костя просто не мог поверить в эту чушь.

Да, он врезал Сашке в огороде, тот признал свое поражение, но это же, считай, глупая игра, о которой и думать всерьез смешно.

– Серьезно, – кивнул Гасан. – Для меня серьезно. И для Тани серьезно. То, что она тебя любит, серьезно… Она не смогла тебе изменить.

– А пыталась?

– Пыталась… Назло тебе пыталась… Ты даже не представляешь, как она тебя ненавидела.

– И сейчас… – Слова застряли в пересохшем горле. Костя сглотнул слюну и продолжил: – И сейчас ненавидит?

– Не знаю. Я ее восемь лет не видел.

– А телефон?

– Мы не перезванивались.

– Она не знала номер твоего телефона? – спросил Костя, чтобы уличить Сашку во лжи.

– Знала. Но никогда не звонила… А я ждал… И приехал по первому звонку. Но я не знаю, где Таня…

– И зачем она против меня пошла?

– Я не думаю, что она могла пойти против тебя, – покачал головой Сашка.

– Не думаешь и правильно делаешь, – усмехнулся Костя. – Ты не думай, ты говори, что знаешь…

– Что знал, то и сказал. Все, больше добавить нечего. – Гасан закрыл глаза и откинулся в кресле.

Костя попробовал его растормошить, но бесполезно. Сашка крепко спал. И Костя ему даже позавидовал. Он тоже хотел бы отключиться от ужасной действительности, в которой с ним нет любимой жены.

Тихо за окном, слышно только, как птицы меж собой в подлеске пересвистываются. Но вот где-то вдали загудело, застучало – поезд приближается. Перелесок за забором низкорослый, хлипкий, а сразу за ним железная дорога, но не добраться до нее Татьяне, не сесть в электричку…

Она выходила из магазина с продуктами, когда вдруг перед ней остановилась машина, открылась дверь, кто-то толкнул ее в спину. Она даже крикнуть не успела, так быстро все произошло. Ее привезли в какой-то дом с железными решетками на окнах, заперли в комнате с крепкой дубовой дверью. И решетка крепкая – не расшатать, не выдавить. И кричать в окно нельзя. Толку от этого не будет, а в погреб загремишь…

Пятый день пошел, как она здесь, но так до сих пор ничего не ясно. Кто стоит за похищением, кому все это нужно?.. Каждое утро к ней заходит какой-то тип с бритой головой, приносит пятилитровую флягу с водой, хлеб, консервы, забирает ведро, тут же возвращает его, но уже пустое. Хоть бы одно слово ей сказал, нет, молчит как рыба.

Отгрохотал поезд, отгудел, снова за окнами тишина. Только в дверях какой-то шорох. Татьяна обернулась и увидела Игоря. Стоит, опираясь плечом о дверной косяк, усмехается. Все такой же красивый, как раньше, но уже не просто крутой на вид, а матерый. Модельная стрижка, модная небритость, брендовое поло, джинсы от кутюр, на руке дорогие часы. Холеный, лощеный, весь из себя, но в нем угадывался хищный дух диких таежных джунглей. И на лбу бороздилась морщина, в глубине которой таились пережитые в лагерных лишениях годы. Немолодой он уже, но старость еще не стучится в его дверь. Бодрый, подтянутый, полный жизненных сил. Не сравнить с Гасаном, который уже в тридцать два года выглядел если не стариком, то близко к тому. А Игорю сейчас тридцать семь, вся жизнь впереди.