Рут Ренделл - Наследие греха

– Но… я… – Чарльз запнулся. – Они удочерили вас легально или нет?

Спокойствие снова вернулось к Анджеле Примеро. Одной рукой она обнимала за плечи сестру, которая начала плакать.

– Да, нас удочерили по закону. Но это не имеет значения. Приемные дети не могут становиться наследниками без завещания, – объяснила она. – Точнее, еще не могли в сентябре пятидесятого. Теперь могут. Когда умерла бабушка Роуз, законопроект на эту тему как раз обсуждался в парламенте, а первого октября того же года был принят закон. Такое вот наше везение.

На фото в витрине агентства по продаже недвижимости «Приют Победителя» выглядел обманчиво приятно. Похоже, агент давно уже потерял всякую надежду сбыть его по цене, превышающей стоимость участка, потому что робкие расспросы Генри Арчери внезапно вызвали настоящую лавину восторженной благожелательности. Викарий вышел на улицу с ордером на осмотр, связкой ключей и устным напутствием заходить, «когда вам будет угодно».

Ни одного автобуса в поле зрения не было. Священник вернулся к остановке рядом с «Оливой и голубем» и стал ждать в тени. Чтобы скоротать время, он вытащил из кармана ордер и начал внимательно его изучать. «Прекрасное характерное здание, – прочитал он, – ждущее лишь хозяина с пылким воображением, который вернет ему надежды на обновление жизни…» И ни слова о разыгравшейся здесь некогда трагедии, ни намека на то, что в этом доме однажды хозяйничала смерть.

Подошли два автобуса из Сьюингбери – один с надписью «Автовокзал. Кингзмаркхем». Генри не отрывался от выданного ему на руки документа, невольно сравнивая эвфемизмы агентства с теми описаниями дома, которые были ему знакомы по стенограмме процесса, когда рядом с ним притормозила красивая серебристая машина.

– Мистер Арчери!

Он обернулся на голос, и в глаза ему ударил сноп солнечных лучей, отраженных изогнутыми крыльями и сияющим капотом. Но даже на фоне жидкого серебра машины платиново-золотистые волосы Имоджен Идд ослепляли, точно фотовспышка.

– Я еду в Стовертон. Вас подвезти? – предложила она.

На него вдруг накатила волна смехотворного, ликующего счастья. В ней утонуло все – и сочувствие Чарльзу, и жалость к Элис Флауэр, и ощущение собственной беспомощности перед сокрушающей все колесницей закона. Даже не пытаясь понять природу той необъяснимой, опасной радости, которая вдруг толкнула его вперед, пастор шагнул к машине. Ее металлическое тело, казалось, дышало огнем, под руками словно полыхало текучее серебристое пламя.

– Сын взял мою машину, – сказал Генри. – Правда, я еду не в Стовертон, а в одно место по дороге туда – в дом под названием «Приют Победителя».

Идд едва заметно приподняла брови, точно от удивления, и он решил, что ей, как и всем вокруг, известна его история, потому что она посмотрела на него немного странно. С сильно бьющимся сердцем он сел в пассажирское кресло рядом с ней. Непрекращающееся ритмичное биение в левом боку стало слишком энергичным, почти болезненным, и мужчина даже испугался, что, если оно не успокоится, ему придется прижать руку к левой стороне груди.

– Пес сегодня не с вами, – сказал он.

Ее машина к тому времени уже влилась в поток машин на дороге.

– Для него сейчас слишком жарко, – сказала Имоджен. – Но вы, конечно, не думаете купить «Приют Победителя»?

Его сердце притихло.

– А что, вам знаком этот дом? – поинтересовался ее пассажир.

– Раньше он принадлежал родственникам моего мужа.

«Идд, – мелькнуло у викария в голове, – Идд». Он понял, что ничего не слышал о судьбе дома после смерти миссис Примеро. Возможно, он и принадлежал какому-нибудь Идду до того, как в нем открыли приют для старух.

– У меня есть ордер на осмотр и ключи, но покупать я, разумеется, не собираюсь. Дело в том, что… э-э-э…

– Любопытство? – Имоджен вела автомобиль и не отрывала глаз от дороги, но священник ощущал ее устремленные к нему мысли так же ясно, как направленный на него взгляд. – Вы любитель преступлений? – Здесь было бы уместно назвать его имя, закончив им свой вопрос. Но она этого не сделала. Как показалось пастору, не сделала потому, что обращение «мистер Арчери» прозвучало бы слишком официально, а имя собственное, наоборот, чересчур интимно. – Знаете что, а поеду-ка я с вами, – вдруг решила женщина. – Все равно в Стовертоне меня ждут не раньше половины первого. Я хочу быть вашим гидом, вы позволите?

«Имоджен Идд будет мой гид…» Всю дорогу эта фраза неотвязным минором звенела у Генри в ушах, точно строка из старинного мадригала. Он ничего не ответил, но дама, должно быть, приняла его молчание за согласие, потому что не высадила его у калитки, а решительно свернула на подъездную аллею – туда, где за кронами деревьев маячили многочисленные темные фронтоны.