Татьяна Степанова - Призрак Безымянного переулка

Тут голос Алисы как-то странно пресекся. Стал похож на детский, девчачий, и она глупо, сдавленно хихикнула – хи-хи…

– Ха-ха… Сварил… Он их сварил там, в этих чанах. Но я ни цеха, ни чанов уже не застала. Вот тетя моя их видела, а я нет. Но это ничего не значит. Мне часто, с самого детства, снились сны. И снятся до сих пор. И с этим ничего поделать нельзя. Это наше семейное.

– Тебе и в детстве снились кошмары, Алиса, – сказала Елена Ларионова. – Ты их на нас проецировала. Эта ваша жуткая семейная история, она ведь стала для нас чем-то вроде игры.

– Игры? – тихо, тускло спросил участковый Лужков.

– Алиса, не дай мне соврать, я же всю правду! Да, игры, детской игры. Мы тут вечно околачивались, в Безымянном переулке. Фабрика у нас перед глазами. Тогда производство уже все остановилось, цеха стояли пустые, на территорию – заходи кто хочешь. Остатки продукции на бартер предлагали. И мы – девчонки, и Саша Мельников вместе с нами… С тобой, Алиса. Он ведь тоже тут постоянно бывал. И мы все это обсасывали, обсуждали бесконечно: вот бабушку-бабульку сварили в котле вместе с ее подругой, как курицу. А другая бабулька за это отомстила: перебила их всех своей собственной рукой. Мы ведь хихикали, обсуждая это, – мы, девчонки! И жутко, мороз по коже, и круто… Круто было, да, Алиса? Жесть! И тебя это не пугало, не ужасало, и нас тоже, дурех. А потом подвернулась эта бедная полоумная дурочка. Ну же, Алиса, рассказывай дальше, теперь сказка не про бабушек твоих, а про нас четверых!

Но Алиса не разжимала губ.

– Тогда я скажу, – неожиданно произнесла Светлана Колганова. – Мы были жестокими детьми. А Саша… Ты ему нравилась, очень нравилась, Алиса. Он тебе во втором классе носил портфель. В четвертом-шестом классах мальчишки к девочкам обычно интерес теряют, а он – нет. Он таскался за тобой, как твой раб, как паж. Думаешь, я не видела, как вы целовались на дне рождения на балконе? Ты висла на нем и поощряла его. А потом гнала от себя. Он и в драку полез против того подонка, который к Лизе-дурочке пристал, чтобы в твоих глазах отличиться. А Лиза с тех пор не давала ему прохода. Как увидит его – к нему, улыбается, мычит и идет следом. И отвязаться от нее он не мог. А ты начала на Лизу злиться. Помнишь, все дразнила его: вон твоя невеста-шиза, иди к ней? И он тоже стал на Лизу злиться. Поэтому и согласился тогда, сделал все, как ты хотела.

– Нам было по тринадцать лет! – воскликнула Алиса. – Мы… Я…

– Помнишь, мы шли вчетвером, искали место, где на фабрике можно в старом цеху у путей покурить и пива выпить? А Лиза нам навстречу. И сразу к Саше, хвать его за руку, как маленькая, – продолжала Елена Ларионова. – А ты его на смех: а, невеста-дурочка объявилась, так Саша с нами не пойдет, он теперь с ней тусуется. А Саша истерить стал – мол, она достала меня, эта ненормальная! А ты ему: тогда подари нам свою невесту. А он: да берите, я что? Мы и взяли Лизу.

– Это начиналось как игра. Мы ее привели в старый цех у железной дороги. Там было много помещений. – Светлана Колганова смотрела в пол. – Мы там курили и Лизе дали курить, а она кашляла. И пива мы ей тоже дали. А ты пошла домой и вернулась с крепкими веревками, помнишь? Мы сначала не поняли, для чего, а ты: она, мол, дура безмозглая, мы с ней делать можем все, что захотим, разве не круто? И мы связали ей руки, а потом привязали на веревку, как собаку. И она не понимала, сначала смеялась, ползала, пьяная от пива, по щебню, а мы ржали. А потом ты вспомнила, как всегда, про бабушку Аннет и Адель. И мы стали обсуждать, как это, варить заживо. И что, если ванну или корыто притащить и воды натаскать и бросить туда Лизку-дурочку. Мы курили и пили, обсуждая это. А потом ты стащила с Лизы спортивные брюки и трусы и сказала Саше: вот писька твоей невесты, полюбуйся. И начала хохотать. А он возбудился ужасно. И мы все стали как безумные, пьяные. Ты Саше сказала: пусть она тебе отсосет. И он… Он тебе подчинился, попытался с Лизкой это проделать. Но она мычала и головой мотала. Так что у него ничего не получилось, и он кончил ей прямо на подбородок, на куртку. А мы впали в такой раж, что ничего уже не соображали. Стащили с нее куртку. Я… я ее сигаретой прижгла, и вон Ленка тоже… Мы прижигали ее сигаретами и резали бритвой. Договаривались, что найдем корыто, и натаскаем воды, и сварим дурочку, посмотрим, как это было, когда варили бабулек, и…

Светлана закрыла лицо руками.

– Я тыкала в Лизу сигаретой, а она вдруг вцепилась мне в руку зубами, – сказала Елена Ларионова. – Я стала ее бить, и ты тоже, мы были как звери. Избили ее. Но у меня кровь шла из руки, и ты, Алиса, сказала, что надо домой, перевязать и промыть, может, у нее слюна заразная. Мы ушли оттуда, из цеха, а Лизу так и оставили там избитой и на привязи. Ты сказала, что мы вернемся на следующий день. Но мы туда больше так и не вернулись.