Дмитрий Вересов - Черный ворон (Черный ворон - 1)

- Вот так, значит. - Алексей выпрямился, поглядел в угол. Валька, белая как бумага, сидела, закутавшись в одеяло, и вытаращенными глазами смотрела в одну точку.

- Эй! - шепнул Алексей. Она не шелохнулась. Алексей прокрался к дверям и встал впритык к ним, прижавшись к стене спиной. За дверями дышали - несколько часто, но ровно.

- Не притомился, начальник? - спросил Алексей. - Может, договоримся?

- Не о чем мне с тобой договариваться, - сказали из-за двери.

- Это как посмотреть. Ты открываешь дверь, я ухожу...

- Ну и?

- Ну и цел будешь. Не трону.

- Не тронет он! Как бы я тебя не тронул. У меня оружие.

- Так и я не пустой. Может, шмальнуть тебе через дверь для острастки?

- Давай-давай, усугубляй.

- Чего усугублять-то? Дальше некуда.

- Это не скажи. Мокруха бытовая, по пьянке. Будешь себя вести, лет шесть отпаришься и гуляй.

- Я на зону не пойду.

- А куда ты на хрен денешься?

"Однако и вправду - куда?" - подумал Алексей. Взгляд его упал на Вальку, застывшую на своей лежанке.

- Слышь, начальник, тут еще хозяйка осталась. Открывай давай, а то я ее, как свинью, зарежу.

- Валяй, режь. Тогда точно вышку схлопочешь.

- Я ведь не шучу.

- А пусть-ка она сама голосок подаст. Алексей подошел к Вальке - под ногами что-то хрустнуло, - с силой дернул за волосы. Она, как куль, перевалилась через, край кровати и шлепнулась на пол. Алексей поднял ее голову. Удивительные глаза по-прежнему смотрели в одну точку, не мигая.

- А-а-а! - крикнул Алексей. - Да пошли вы все!..

Он подбежал к окну и рванул раму на себя.

- Стоять! - крикнул из-за двери Миронов.

- Сам постой, - сказал Алексей и вышел на узкий наружный подоконник.

Слева подоконник упирался в глухую боковую стену эркера. Справа рядом с окном проходил водосток. Это обстоятельство открывало три пути - и все довольно рискованные. Можно было попробовать спуститься по трубе на улицу. Либо попытаться залезть по ней на крышу. Либо, обогнув водосток, вломиться в соседнее окно.

Алексей, вжимаясь в стену, начал перемещаться к трубе. Побелевшие пальцы одной руки еще держали оконный косяк, а другая рука коснулась трубы. Алексей раскачался и круговым движением перекинул левые, дальние от трубы, руку и ногу как можно ближе к трубе. Ноги соскользнули с подоконника, но руки уже крепко обхватили трубу.

- Вот он! - заорали снизу, с улицы. - Вот он, убийца! Держи его!

Алексей оплел трубу ногами и начал на руках подтягиваться вверх.

Гнилой штырь, на котором крепилось к стене предпоследнее сочленение трубы, щелкнул и обломился. Трубу со вцепившимся в нее Алексеем повело назад. Вместо щербатых кирпичей перед его глазами поплыло оловянное утреннее небо.

- А ведь куклу-то растоптал... - укоризненно произнес в его голове чужой голос.

Что-то ткнуло его под лопатку. В обнимку с отодранным куском трубы он полетел вниз...

К нему бежали Джон Терентьевич и два милиционера. Один на ходу запихивал в кобуру теплый револьвер.

Из раскрытого окна несся истошный, душераздирающий женский вопль. Это кричала Валька.

Алексей лежал в нелепой вывороченной позе в лужице крови. Часть этой крови вылилась из дырочки в спине.

XI

Сначала по поводу исчезновения Алексея Аде пришлось объясняться с одной матерью - Клаву она с порога отправила укладывать расшалившегося Никитушку.

- Что ты ему говорила? - спросила Анна Давыдовна, не сводя с Ады пронзительного взгляда.

- Да ничего я ему не говорила! - истерически взвизгнула Ада и уже спокойнее продолжила: - Только то, о чем мы с тобой условились... Ну и что в таких случаях полагается...

- Полагается... - задумчиво повторила мать. - Ничего ему не обещала отбайлу своего бросить, с ним на край света бежать?

- Что я, ненормальная? - фыркнула Ада.

- А он тебе?

- Ничего особенного... Повторяю, все было как надо, замечательно все было! А утром просыпаюсь - нет его, только вещички на кухне сложены и записка эта идиотская!

- И все? - Анна Давыдовна очень пристально посмотрела на дочь. Та выдержала ее взгляд. - Ну ладно. - Мать встала с кресла. - Может, так оно и лучше. Так или иначе, пришлось бы его отсюда как-нибудь выпроваживать, оставаться ему здесь было бы нехорошо. Теперь давай думать, что остальным скажем.

С Клавой объяснялась сама Анна Давыдовна. А режиссура была такая: уложив Никитушку, Клава собрала чай в столовой и, когда хозяева вышли туда, спросила, естественно, отчего не идет ужинать Лексей Ивардович. При этих словах Ада вздрогнула, изменилась в лице и выбежала из комнаты. Анна Давыдовна усадила озадаченную Клаву и сказала: