Дмитрий Вересов - Черный ворон (Черный ворон - 1)

- Молодец ты у меня... Теперь бы слопать чего-нибудь.

Тогда она впервые в жизни сильно обиделась на него. И именно поэтому не сказала ему что-нибудь язвительное, не погнала за продуктами в магазин, а молча оделась и спустилась на улицу, не поленившись пройти несколько кварталов до кулинарии и купить там дорогущих цыплят табака, а потом отстоять очередь в универсаме и приобрести для мужа бутылку марочного сухого вина. Он жадно ел и пил, не замечая ее угнетенного настроения, потом поцеловал ее сальными губами и, сказав: "Спаси-бочки!", отправился на боковую. Таня стала мыть посуду, и под журчание воды из глаз у нее закапали слезы. Потом она выключила воду, вытерла тарелки, руки, глаза - и подумала, что не имеет права дуться на Ивана. Он же не хотел ее обидеть, просто у него сейчас голова другим занята, более важным.

После ванной, уже в халате, она вошла в комнату. Над его кроватью - или половинкой, поскольку кровати были придвинуты одна к другой - горело новое чешское бра, прибитое ею накануне. Иван читал журнал. Таня залезла под одеяло, подобралась поближе к мужу, прижалась к нему.

- Мяу, - сказала она.

- 0-ох, - выдохнул Иван, - устал я. Давай спать.

И выключил свет.

Такая усталость тянулась у Ивана до конца мая. Таня перестала мяукать, а сексапильное шелковое белье, подаренное Нинкой на свадьбу, за ненадобностью было затолкано в самый дальний угол шкафа.

Во сне к ней стал приходить высокий, плечистый молодой мужчина, лицо которого было закрыто черной бархатной маской. Он молча и легко, словно пушинку, брал ее на руки и уносил далеко-далеко, на берег океана. Он гладил ее, совсем как когда-то Женя, ласкал сильными руками. Она отвечала на его ласки, льнула к нему, бездумно, страстно - и просыпалась вся в поту в тот самый миг, когда прекрасный незнакомец начинал входить в нее. Сгорая от стыда, от ощущения громадной, неизбывной вины, она вслушивалась в сонное дыхание лежащего рядом Ивана и лишь через несколько секунд сознавала, что это был лишь сон, что она не изменила ему.

"Не молчи", - сказала она в одном из своих снов незнакомцу. "Не могу, молча ответил он. - Ты узнаешь меня по голосу". - "Я слышала твой голос? Видела твое лицо?" - "Да".

Таня нередко ловила себя на мысли - поскорее бы он сдал свой чертов диплом! Но когда этот день наконец настал, все сделалось только хуже. Еще с площадки она услышала из-за своих дверей гам, громкие голоса с явно нетрезвыми модуляциями. Первое, что она увидела, войдя в комнату, была залитая красным вином скатерть. Потом - потное ухмыляющееся лицо Ивана, еще каких-то двух незнакомых парней, толстую девицу с грязными сальными волосами и в рваных джинсах.

- Та-анечка пришла! - провозгласил Иван. - Это вот друзья мои, сокурсники, в некотором смысле... Понтович, Гаврила и Пегги, центровая. А это моя любимая и несравненная половина...

- Сдал диплом? - морщась, спросила Таня.

- С-сдал. На читку оппо-поппо-ненту...

- Штрафную хозяюшке! - провозгласил тот, которого представили Понтовичем, и налил чего-то красного в стакан. Таня невольно подметила, что стакан по крайней мере был чистым. Иначе ни за что бы не взяла.

- Муж у тебя - в кайф! - подала голос Пегги. - В филологии прям Копенгаген!

- Тань, ну выпей, - просительно сказал Иван. Таня пригубила стакан. Портвейн, конечно, только какой-то несладкий.

- Что пьете-то? - спросила она, поставив пустой стакан.

- Ю-Ка-Ка, - пояснил Понтович.

- То есть? - не поняла Таня.

- Южное красное крепкое. Гимн демократической молодежи.

-. Давайте я хоть скатерть новую постелю. А то совсем как в свинарнике. Да и колбасу лучше на тарелку положить, а не на газету.

- Жена у тебя - в кайф! - сказала Пегги Ивану. - Прям Копенгаген.

- Торчок! - согласился доселе молчавший Гаврила...

Поначалу Тане было немного противно, а потом - ничего. Она на скорую руку изобразила немудреный салатик, немного поучаствовала в разговорах, а когда кончилось спиртное и выяснилось, что у гостей есть лютое желание продолжить, а денег ни рубля, даже выдала пятерку Гавриле, вызвавшемуся сходить "за ещем".

Около полуночи Понтович отрубился и был уложен на полу в Ивановом кабинетике. И почти тут же отчалили Гаврила и Пегги, боясь не успеть на метро. Таня помыла посуду, прибрала и проветрила комнату. Иван сидел в кухне и курил, пьяный до изумления.

- Ложись спать, - сказала Таня, проходя мимо кухни.

- Не-а.

- Ну, как знаешь. - Спорить ей не хотелось. Она устала, и голова разболелась.

Заснула она быстро, и снился ей все тот же сон, длинный и сладкий. Только в этот раз незнакомец под конец навалился на нее грубо и неловко и, сопя, принялся раздвигать ей ноги. Ей перестало хватать воздуха, она вскрикнула и проснулась. На ней лежал совершенно мокрый Иван и елозил руками по ее бедрам.