Дмитрий Вересов - Отражение Ворона

– Нам надо принимать меры, – подытожил Цорес и, посмотрев на Чивера, сказал: – Вы хорошо поработали, Ричард, поезжайте домой, мы переведем на ваш счет ваши премиальные…. А теперь идите, мы тут еще поработаем с вашими записями…

И Чивер вновь принялся проклинать эту флоридскую жару. «Точно простужусь, как пить дать простужусь, снова вся спина липкая от пота, а кондиционеры наяривают и наяривают…» – думал он, перебегая из продуваемого всеми ветрами паркинга в зал ожидания аэропорта Майами.

Однако мысли о премиальных приятно согревали душу.

Он точно знал… Завтра первым делом он позвонит в банк, и ему скажут, что на счету у него прибавилось ровнехонько сто пятьдесят тысяч долларов.

Неплохой бонус к зарплате! А? За такие мани-мани можно и пострадать!

Ранчо на севере штата Вашингтон – или где-нибудь в Монтане, в окрестностях Йеллоустонского национального парка, говорят, там тоже прохладно, но не так сыро, как на побережье – обретало очертания реальности. И, собственно, почему за миллион, когда можно и за два? Еще парочка таких же удачных заходов и…

– Объект «Трики Дики» отъехал от гостиницы «Тампа-Бэй», – проговорил будто в никуда мужчина в белом костюме, прихлебывавший минералку в открытом кафе напротив входа в отель. – Синий «линкольн-таункар» номер…

– Знаем мы этот номер, – отозвался усталый голос прямо в ухо мужчины. – Продолжайте наблюдение.

Обладатель усталого голоса находился в трех кварталах отсюда, в весело раскрашенном фургончике с надписью «Экзотические цветы». Из его темного, напичканного электроникой нутра не было видно ничего, зато было слышно все, что требовалось слышать. Разумеется, президентский номер-люкс, в котором магнаты принимали Чивера, был трижды тщательнейшим образом проверен на предмет прослушивающих устройств – сначала службой безопасности отеля, потом службой безопасности Хаммонда, потом лично главным секьюрити Петти-младшего Эдвардом Кингом, – но надо же было так случиться, что за две с половиной минуты между окончанием последней проверки и появлением в номере мистера Чивера какая-то птичка оставила продукт своей жизнедеятельности прямо на панорамном окне гостиной, где проходила беседа. «Продукт» внешне походил на шматок белой жвачки, а его состав был известен лишь нескольким засекреченным химикам из лаборатории ФБР.

В веселеньком фургончике прослушивалось и записывалось все, что произносилось в президентском люксе «Тампа-Бэй». Завтра кассета с записью ляжет на стол директора ФБР Хэмфри Ли Берча.

У Гейла Блитса мозгов было не меньше, чем у ФБР, а средств значительно больше. Поэтому он мог не только слышать разговоры в номере, но и наблюдать все там происходящее в режиме реального времени. На него работали не только чудеса новейших технологий, но и здравый психологический расчет – если бы «нефтяники» не проявили повышенной бдительности и не отключили все электрические приборы в номере, он бы не услышал и не увидел ничего, однако на его личный компьютер в «Палисейдз» сигнал поступал именно с отключенного плазменного телевизора, занимавшего едва ли не половину стены.

Похихикивая в кулачок, первый богач планеты созерцал продолжение «реального шоу». Те же минус Чивер.

Петти младший пафосно вскинул голову, как в те годы, когда начинающим еще адвокатом, служа в одной из фирм своего отца, он, бывало, вскидывал голову, желая произвести благоприятное впечатление на судей и коллег-адвокатов. Тогда, в те далекие теперь времена, когда, только что окончив Гарвард, юный, совсем еще желторотый адвокат Уильям Петти тяготился славой и богатством своего отца. Ему, Петти-младшему, по присущей всем едва вылупившимся выпускникам университета инфантильной эгоцентристской убежденности казалось, что он гений и сам всего добьется в этой жизни. Нужно только, чтобы все заметили его гениальность, абстрагируясь от возмутительно юной мордашки, выдававшей его несерьезный возраст.

Поэтому свои речи в суде, исполненные почерпнутого из фильмов с Кларком Гейблом пафоса, он непременно начинал со страстного обращения к аудитории, сопровождаемого непременным вскидыванием головы, дабы публика заметила его глаза, исполненные ума и решимости выиграть любое порученное ему дело. Голова вскидывалась еще и для того, чтобы молодые женщины не замечали его двойного подбородочка, намечавшегося еще в те годы, когда ему было двадцать пять…

А теперь…