Самюэль Бьорк - Сова

– Уллеволсвейен, дом 61, – ответил Сканк. – Я проверил, раньше там была книжная лавка.

– Книжная лавка?

– Со старыми книжками, – кивнул Сканк.

– Раньше?

– Да, раньше была, но сейчас там ничего нет.

– Вы проверили?

– Раньше это был антикварный магазин. Старые книжки. Всякая эзотерика, если я правильно понял. Ну, знаете, сатанисты и подобный народ?

Он криво ухмыльнулся из-за стакана.

– Так сейчас она закрыта? Там ничего нет?

– Пусто, – медленно кивнул Сканк. – Но…

– Да?

– Следы были не совсем явными. Это вполне может быть приманкой, понимаете? Нельзя быть уверенным, что он там вообще был.

– Допустим, – сказала Миа. – А номер два?

– Что за номер два?

– Вы сказали, что есть две вещи, первая и вторая.

Сканк отставил от себя стакан на белую скатерть.

– Да, – сказал он. – И вторая хуже.

Миа не знала, что и думать. Сканк был пьян, хотя выпил не так уж и много.

– И что же это?

– Вы же видели видео, да? – спросил он, перегнувшись к ней через стол. – Вы выяснили? Полиция выяснила? Что это на самом деле такое?

– Что вы имеете в виду? Что это за видео на самом деле?

– Да, – кивнул он.

– Я не знаю, наверное, нет…

Официант опять подошел к ним, слегка намекая, что это последний шанс заказать еще перед закрытием, но Миа отмахнулась.

– Видео, девочка в колесе, вы же его посмотрели?

Хакер с черно-белыми волосами был уже порядком нетрезв, и Миа внутренне порадовалась, что не стала заказывать еще.

– Конечно. Так что за вторая вещь? – спросила она, когда в баре начали выключать свет.

– Что? – переспросил Сканк с помутневшим взглядом.

– Что там со вторым пунктом?

Сканк поставил пустой бокал на стол.

– Это не видео, – сказал он с туманом в глазах.

– В каком смысле?

– Это не видео, – повторил Сканк, посмотрев на нее.

– Как так? Это же было видео! – сказала Миа.

– Нет. Это отрывок из прямой трансляции.

– И что это значит?

Сканк поднял глаза и серьезно взглянул на Мию.

– Они выложили прямой эфир в интернет. Показывали девочку.

– Что? – переспросила Миа, когда официант подошел к ним сказать, что бар закрывается и всем пора домой.

– Это прямой эфир, – повторил Сканк. – Кто-то снимал ее некоторое время, выкладывал в интернет, может, зарабатывал на ней.

– Но как? – сказала Миа, когда к ним подошел охранник.

– Уже поздно, мы закрываемся, – с вежливой улыбкой сказал охранник.

– Как мне вас найти? – спросила Миа, когда они оказались на тротуаре на Хедгехаугсвейен.

Юный хакер надел пиджак и надвинул шапку на уши, когда свободное такси остановилось на улице перед ними.

– Никак, – подмигнул Сканк.

– Но постойте…

– Тёйен, – сказал хакер водителю, сел на заднее сиденье и захлопнул дверцу машины.

Шестидесятидвухлетний финансист Хьюго Ланг вышел из своего частного самолета в аэропорте Цюриха и сел в маленький белый «Бэнтли», ожидавший, чтобы отвезти его домой. Дорога до роскошного дома на берегу маленького озера Пфаффикерсее занимала чуть более двадцати минут, и за это время он не обмолвился ни словом с водителем – стареющий швейцарец никогда не разговаривал с прислугой.

Назвать Хьюго Ланга финансистом – возможно, преувеличение, потому что все свое состояние он получил в наследство и ни дня в жизни не работал. Его отец, стальной магнат Эрнст Ланг, умерший семь лет назад, был одним из самых успешных бизнесменов в Европе, и многие, наверное, ожидали, что его сын будет управлять наследством, но Хьюго продал все компании. Он оставил замок в Швейцарии, владение на Бермудах, несколько квартир в Нью-Йорке, Париже, Лондоне и Гонконге, но в остальном столетнее семейное производство «ЛангКрупп» и все дочерние компании перешли в другие руки. Те, кто ничего не унаследовал, дяди, тети, и другие непрямые родственники, сделали все возможное, чтобы помешать ему, – СМИ пестрели заголовками: Потрясенные родственники пытаются остановить продажу через суд , но он не изменил своего решения. Мнение других людей Хьюго Ланга не интересовало.

Он подождал, когда водитель откроет дверь машины, и вошел в роскошный дом, не глядя на людей, помогающих ему снять пальто и шляпу. Он никогда не снисходил до них. Смотреть прислуге в глаза. Им хорошо платили, чтобы быть в его распоряжении двадцать четыре часа в сутки, и он не видел никаких причин тратить на них время. К тому же, у него были дела посерьезнее, сегодняшний день должен был стать одним из важнейших дней за последнее время.