Лариса Соболева - Месть без права на ошибку

– Я же говорила: он играет тобой, а игра с ребенком ему не в кайф, вот он и выставил тебя за дверь деликатно – покинул собственный дом. Знал, сволочь, ты поймешь и уйдешь. Верка, не плачь. Он еще поплатится. За все человек платит при жизни, а не на том свете. Нас не приучили верить в бога, мы и не боимся творить безбожными руками зло, не верим в наказание. А наказание предъявит счет, уж поверь.

Позже, лежа на софе, Вера представляла: через несколько месяцев Сережа отойдет на третий план, будет просто некогда страдать из-за него.

– Я хотел бы видеть Веру, – послышался голос Ильи.

– Она у себя, проходите, – ответила мама.

– Посиди здесь, – сказал кому-то Илья и вошел в комнату.

Вошел без стука. Меньше всего ей хотелось видеть Илью, которого она не переносила на дух.

– Ты разрешишь? – спросил он, присев на софу.

Пахнуло коньяком. Вера плохо переносила резкие запахи, токсикоз не проходил. Она села на софе, отодвинувшись от него насколько это возможно и негостеприимно буркнув:

– Ты уже сидишь, к чему спрашивать разрешения?

– Звонил на работу, мне сказали, ты болеешь… Пришел проведать. Как ты?

– Спасибо, нормально.

– Вера, ты и Сергей… Он бросил тебя?

Говорил тихо, в голосе слышались нотки сочувствия, отчего Вера чуть не расплакалась, но она не позволила себе разнюниться при нем.

– Сама ушла.

– Ты правильно поступила. Такого мерзавца поискать надо… Я сниму пиджак, здесь жарко.

Он в самом деле раскраснелся, на лбу выступила испарина. Илья взял ее руку, наклонился, стал целовать пальцы мокрыми губами. Вера высвободилась, вопросительно смотрела на него, мол, что надо?

– Ты, наверное, знаешь, как я к тебе отношусь… – заговорил он тусклым голосом, словно подавился. – Не можешь не знать. Ты могла бы уделить немного внимания такому человеку, как я? Говорю отрыто, потому что я прямой и откровенный человек. Понимаешь? Так вот. Я бы хотел помочь… Хотел…

– Хотел, хотел… Быстрее, прямой и откровенный человек.

– Иронизируешь? Зря. Я ведь давно наблюдал за вами. Знаешь, Вера, ты заслуживаешь гораздо большего, чем может дать Сергей. Он не способен на… ты же понимаешь, о чем я. А со мной ты…

Вера рассмеялась. Из красного Илья превратился в бордового, на его лбу вздулись жилы. Он схватил ее за плечи, придвинул к себе, глаза налились злостью, обдавая запахом спиртного, зашипел:

– Почему ты смеешься?

– Потому что смешно. Я не переходящее знамя. Иди к жене, а я постараюсь забыть твое… И пусти, мне больно!

Но он держал ее мертвой хваткой, не слыша слов, видел лишь глаза, открывающийся красивый рот, белые зубы… Присущий только ей запах кружил голову. Небрежно заколотые волосы свисали прядями, сползая по длинной шее… Под тонким халатиком угадывалось упругое тело… Он всего-то хотел поцеловать ее шею, всего-то. Вера оттолкнула Илью:

– У тебя крыша поехала. Убирайся к черту!

Она откинула плед, спустила ноги на пол, порываясь встать. Ноги… Ноги открылись до самых бедер. По вискам Ильи бил молоток – она посмела унижать его. Его! Он больно сжал ей плечо, не давая встать. Вера стукнула по его руке. Тогда Илья схватил ее, привлек к себе и впился в губы. Вырвавшись, она влепила ему пощечину, громко сказав, вытирая брезгливо рот:

– Вон отсюда!

Илью переклинило. Одной рукой он схватил Веру за горло, через секунду она очутилась на спине, другой рукой рвал старый ситцевый халатик. Она попыталась оттолкнуть его ногой, но вдруг удар по лицу лишил сил. Вера успела крикнуть: «Мама!» и почувствовала, как пальцы Ильи сильнее сжали шею. Стало темнеть в глазах.

– Верочка, что там? – Это была мама, ее перекрыл мужской голос:

– Спокойно, старушка, сами разберутся. А мы посмотрим ящик.

«Черемис», – успела подумать Вера, и сознание начало тонуть в темноте. Последнее, оставшееся в памяти, – увеличившийся звук телевизора, тяжелое дыхание навалившегося Ильи с резким запахом коньяка, его шепот, но слов уже не разбирала…

До сих пор ее трясло от одного воспоминания. А тогда она, очнувшись, не сразу поняла, что произошло, откуда взялся Илья. Как будто спала, но почему так тяжело просыпаться? А Илья панически шептал:

– Вера… Вера, прости меня… Я не хотел… Вера…

Лицо его было перекошено страхом… Орал телевизор. Голова болела. Заметила, что рубашка на Илье расстегнута, на ней и пуговиц-то не было… Что за вид? И жутко тошнило.

– Вера, я ухожу. Об этом никто не должен знать… ты понимаешь? Я ушел…

Илья накрыл ее пледом и выбежал.