Лариса Соболева - Месть без права на ошибку

Раз «имеет право» – под хорошим хмельком Василий Алексеевич. Слава его огорошил:

– Пока вы там парились… Я нашел убийцу.

– Кто?! – взревел тот.

– Мне нужны вещи Симича, все вещи, в которых он охотился.

– Чего орешь? Я не глухой. Кто убил?

– Сначала надо найти улики. Где вещи?

– У родственников, отдали под расписку.

– Черт! Черт! Блин!

– Слава… – Кагалин под приличным градусом, ибо слова выговаривал очень тщательно. – Прекрати чертыхаться. Вещи родственники обязаны хранить. А если они ослушались… Ни хрена ты там не найдешь. А что ты хочешь найти?

– Сначала надо найти.

– Слава, ты муравод.

– Слышал. Завтра же попросите вдову вернуть вещи под предлогом…

– Яйца учат курицу, – обиделся Кагалин, обиделся правильно.

– Вы сделаете? Вдруг повезет? Очень прошу.

– Попробую, – буркнул тот, значит, сделает.

Вдова не прикасалась к сумке, это и понятно, смотреть на разодранные вещи близкого человека, к тому же в засохшей крови, выше сил. Слава притащил сумку в контору, трясущимися руками, как у алкоголика, открыл ее и извлек заскорузлые вещи, оба склонились над ними с лупами.

– Сейчас я должен себе доказать, что не ошибаюсь, себе. Ошибка недопустима. Ошибка исключена, – лопотал Слава, собирая пинцетом застрявшие в свитере волоски.

Приготовленные пакеты ждали. Сашка старательно вывел на первом: «N1, свитер». Снятые волосы попали сюда. «N2, куртка». На куртке нашли кое-что, но мало. Куртка из потертой замши с воротником и рукавами, отороченными вязанными из шерсти деталями. В воротнике нашли три коротких волоска; на груди, зацепившись за молнию, несколько спутанных волос, попали в пакеты: «N2, куртка, воротник» и «N3, куртка, нагрудный карман». В отдельном пакетике лежали тяжелые часы импортного производства с массивным браслетом. Слава аккуратно выложил часы, осмотрел пакет изнутри, приступил к часам.

– Есть, – воскликнул Бакшаров, извлекая несколько спутанных волосков, застрявших между звеньями браслета. – Есть! Но мы должны получить научное подтверждение.

– Понял, ищешь совпадение волос с левого берега с волосами Симича, – догадался Сашка.

– Мыслишь хорошо, но неправильно (Сашка скорчил кислую мину). Это было бы слишком гуд, а так не бывает.

– А чего ж ты столько времени и сил потратил на ерунду?

– Рассуждаешь, как мое бывшее начальство, один к одному. Понимаешь, они явились толчком, как бы тебе объяснить…

– Ты говори, я хоть и тупоголовый, но пойму.

– Чудак, злишься зря. Ладно, учись, пока я живой. Один шанс из миллиона, что волосы с берега принадлежат убийце. Один. Процентное соотношение не в нашу пользу. Но именно волосы с берега натолкнули меня на парадоксальное решение. Понял?

– На какое решение?

– Детективы любишь?

– И что?

– Так вот не скажу. – Слава рассмеялся, а Сашка надулся. – Сань, не обижайся. Тебе известно все, что известно мне. Вот и обмозгуй, сопоставь. Все очень просто, но очень дерзко и… очень умно. Только я умнее. Вот.

Бакшаров скалился во весь рот, а Саня зря насиловал мозги.

Бакшаров вез вещички Симича к Кагалину, его распирало от гордости. Нет, правда, есть чем гордиться и сказать себе: «Молоток ты, Слава. Ну, умен, гад, до чертиков». К тому же он приготовил дорогому Василию Алексеевичу подарок: Расина-Черемиса. Сейчас как выложит… Кагалин усы свои съест. И заодно наметил план: съездить к Сергею, потом с Ларской надо увидеться.

В кабинете торчал знакомый опер, Кагалин словно не заметил Славу, орал благим матом: убита девушка, это четвертая жертва маньяка. Оперативник красный, оправдывается, Кагалин звереет еще больше, багровеет, в сердцах бросает на стол пачку фотографий, которыми размахивал.

Слава взял фотки. Первый снимок совершенно жуткого вида, девушка в сидячем положении с почти отрезанной головой. С другого бока снимок, следующий… Вдруг самодовольство слетело с его лица. Он знал, что человеческий труп в процессе разложения имеет свойство изменяться до неузнаваемости, часто даже родственники не могут опознать, но сейчас Слава не ошибался: Марга. Видел ее всего ничего, а запомнил. Доказательства? Короткая стрижка облегает, если так можно выразиться, лишь ей принадлежащий череп. В правом ухе пять разных сережек из белого металла, Слава запомнил их формы и последовательность в ухе, в левом – две серьги, составляющие пары двум из правого. Если этого недостаточно, может дополнить: на руках шрамы. Есть и отметины на теле – родинка на левой ключице. Да и лицо, хоть и плохо узнаваемо, но ее лицо. Жаль девчонку до боли.