Вадим Шакун - Презентация с трупом[СИ]

Хорьковское версификаторство мне не нравилось — терпеть не могу лживых стихов, сразу же возникает какое–то внутреннее чувство протеста. Вот стихи Галки Есиной, может быть, и наивны иногда, и бывают не слишком совершенны, а им всегда веришь.

За свою длительную журналистскую карьеру Юра Хорьков избивался неоднократно. Происходило это каждый раз по пьяни и очень часто по причине личной нескромности. Почти каждый раз, на следующий день после побития, серый с похмелья и украшенный свежим синяком Юра бегал по знакомым, возводя факт избиения в ранг политического покушения на демократа–журналиста.

Я лично, сцепился с Хорьком, раз или два. Работал тогда в «свободной» прессе, пил, естественно, не так, как сейчас, и озвереть ни с того ни с сего мог в считанные доли секунды. Второй раз нас вовремя растащили — розочкой разбитая пивная бутылка в моей правой руке едва не располосовала Юрину физиономию.

Чем он меня тогда достал не помню — года полтора уже прошло — может, написал какую–то брехню о «желтушке», где я работал? А может, когда Хорек выгнал из «Степаныча» пацана, заподозрившего его в том, что Юра ворует из редакционной кассы?

В общем, мое желание помочь незнакомой девчонке кажется мне вполне естественным. Тем более, Варька, похоже, увлеклась Шуркой и до конца презентации я, того и гляди, вынужден пребывать «без дамы».

— Это Люда Светловская. Она подруга Лены Багровой, — шепотом объяснил я Варьке, когда вместе со своей новой знакомой вернулся в зал, и в ответ на строгий вопросительный взгляд пояснил. — Ей пятнадцать.

Еще минуты через две Варька наклонилась к уху соседки:

— Вот видишь, он никогда не соскучится.

Мне оставалось только надеяться, что Люда этого не расслышала — на сцене, голосом, являвшимся чем–то средним между голосами Булдакова и Высоцкого, пел неизвестный мне юный бард. Оглядевшись по сторонам, я поискал Хорька. Тот сидел на предпоследнем ряду в окружении нескольких сотрудников своего карликового издания.

Официальная часть закончилась и приглашенные начали степенно выбредать из зала. Вокруг сидевшей все это время на сцене Галки еще толпились с целью получения автографа особо ретивые любители поэтического творчества. Не меньшее их количество сгрудилось и вокруг находившегося рядом Юрьича. Представители музыкально–поэтической «богемы», в рядах которой состояло, собственно, большинство друзей–приятелей Галки, потянулись к месту предстоящего банкета. Книжками виновница торжества их уже снабдила, к мэтру же почти все были вхожи в дом.

За исключением дверей ведущих на улицу, из зала, пол которого ступенями поднимался вверх по мере удаления от сцены, было еще несколько выходов. На уровне первого этажа — в фойе. На уровне второго, с дальнего от сцены торца, — на служебную лестницу.

— Туда, — кивнул я Варьке в сторону еще одной, ближайшей от нас, двери на уровне второго этажа. Эта выходила в достаточно просторный холл, где, как я знал от Галки и Севки, планировалось провести грядущую пьянку.

Холл второго этажа был просторен и светел, две его достаточно протяженные стены состояли из сплошного ряда окон. В центре высилось несколько квадратных по сечению колонн. Единственной мебелью являлась длинная стойка торчавшая на невысокой сценке, здесь же рядом чуть в сторонке высилась пара колонок, стоял усилитель и несколько прислоненных к стене электрогитар.

— Рано, еще рано! Погодите!

Вокруг стойки суетилось с десяток Галкиных подружек разного возраста, среди которых я без труда опознал Зину Балагурову. Она–то и замахала руками осаживая самых истосковавшихся по выпивке поклонников поэзии. В последнее время Зина редакторствовала в местном «Вестнике» — газете, которую Панфилович, один из наших городских тузов и вечный неудачливый претендент на должность мэра, открыл в замен злосчастного «Городища».

Варька и Шурка встали в сторонке и закурив начали негромко совещаться, стоит ли предложить свою помощь. Я тоже полез за сигаретами.

— О, здорово! — в авангарде как раз сейчас поднимающейся по лестнице основной массы участников предстоящего банкета двигался Степан — один из моих приятелей по распитию пива на бульваре.

— Привет–привет, как дела в рекламном бизнесе? — в каком–то смысле мы с ним коллеги: мне приходилось верстать газеты, он занимался версткой брошюр, плакатов и прочей, подобной им, полиграфической продукции.