Павел Генералов - Война олигархов

На более мощную технику вроде пулемётов и огнемётов тир рассчитан, к сожалению, не был. Но попрактиковаться во владении более мощным оружием им обещали в любое удобное время на подмосковном полигоне. Только как–то руки, ноги и колёса туда пока не доходили. Погода была слишком, что ли, хорошей? Ведь стрелять на полигоне, как известно, приятнее всего в слякоть. А чтобы с неба — ветер и дождь, переходящий в снег. Это — по–мужски.

Особый кайф и остроту стрелковым занятиям придавал момент соревновательности между вечными друзьями–соперниками. Гоша стрелял более метко, зато Лёвка — быстрее. Результат, в итоге получался примерно одинаковым, хотя Лёвка и утверждал, что его манера гораздо более убедительна.

— В чрезвычайных обстоятельствах я дам тебе сто очков вперёд, — важно заявил Лёвка, выпуская пули из своего «макарова» едва ли не как из пулемёта. Сегодня он чувствовал себя прямо снайпером.

— Ну конечно, — усмехнулся Гоша, — у тебя ж половина вовсе в молоко уходит.

— Ага! А если на время? Давай?! Удар, ещё удар!

— Ну, давай, — пожал плечами Гоша.

— Тогда так. У каждого — по две обоймы. Времени — ровно минута. Засечёшь, Иваныч? — обернулся он к инструктору, заодно бывшему здесь и хранителем стволов и боезапаса. Иваныч, усмехнувшись в жидкие усы, кивнул.

Тра–та–та! Тах–тах! Тра–та–та! Тах–тах!

Все трое, сняв защитные наушники, отправились подводить итоги. Результат был налицо. Лёвка успел расстрелять обе свои обоймы, зато попал в мишень, исполненную в виде человеческой полуфигуры, всего семь раз. Гоша же, ограничившись одной обоймой, семь из восьми пуль положил как надо. Вышла вроде бы как боевая ничья.

— Ну, а я что говорил? — нелогично обрадовался Лёвка. — С тебя коньяк, Сид!

— О кей, — легко согласился Гоша, — а с тебя — закуска. И учти, я предпочитаю икру. Чёрную, а не баклажанную, — уточнил он.

6 сентября 1997 года, 06.00

Бивис, как и положено старшему брату, умер первым. Баттхед спустя мгновение — ровно столько понадобилось второй бесшумной пуле, чтобы нагнать первую. Они упали рядом, на гравиевую дорожку. Мощные лапы, устремлённые вперёд, на врага, беспомощно зарылись в мелкие, влажные от утренней росы камешки. С оскаленных глянцево–чёрных морд скатились кровавые капли слюны, и гравий окрасился в цвет вчерашнего заката, предвещавшего славный осенний денёк.

Убитые в бою, на боевом дежурстве, братья–ротвейлеры наверняка попали в рай. Собачий, естественно, рай, о котором столько небылиц рассказывают бывалые псы. Якобы в том раю на каждом кусту растёт по сахарной косточке, а повязать понравившуюся суку можно просто так, безо всяких дипломов с отличием.

Нога в тупорылом ботинке брезгливо пнула труп Бивиса и шагнула на крыльцо дома Пекаря. За первой последовала вторая, затем третья и четвёртая. Нападавших было двое, хотя стрелял в собак только один, тот, что повыше, в тёмной куртке с капюшоном, надвинутом на глаза. Человек в капюшоне длинной отмычкой легко открыл дверь и знаком показал коренастому напарнику в сторону спальни.

Из спальни раздавался мужественный храп Пекаря с какими–то повизгивающими подсвистами. Похоже, Пекарь сегодня ночевал не один. Что ж, его бабёнке, вполне может статься, не подвезло на сей раз с кавалером. В нехорошее время она оказалась в не самом лучшем месте.

Коренастый ужом скользнул в спальню и распластался за гардиной, держа ствол в опущенной руке. Его командир, надвинув капюшон поглубже, занял позицию в душевой кабинке, рядом с мраморным унитазом, белоснежным, с вкраплениями «золотого» песка. С добрым утром, страна!

Если баба проснётся первой, значит, сегодня не её день. А если сам Пекарь… Что Пекарь первым делом направится сюда, если не помыться, то отлить, человек в капюшоне не сомневался. Он взвёл затвор пушки с глушителем и приготовился ждать.

Пекарь проснулся от громкого неприятного скрипа. Или свиста? Это Настя, привалившись к его подушке, храпела ему прямо в ухо. Вот баба! Даже храпит не по человечьи! И вдобавок раскинулась на весь сексодром, оттеснив его на самый край. Пекарь по–хозяйски оттеснил Настю и та, недовольно пожевав губами, перестала скрипеть. Перевернулась на другой бок, вздохнула и вновь заснула как младенец.

Ничего себе младенец! Сколько она вчера уговорила? Бутылку мартини и полведра красного, не меньше. Сам Пекарь выпил не меньше, но напитки были покрепче. Начал с коньяка, а закончил за упокой, вискарём.