Павел Генералов - Искушения олигархов

— Значит, говоришь, подземную хрень какую–то затеял? — заржал Лёвка.

— Так утверждают мои источники, — подтвердила Нюша.

— Чудненько, чудненько, я свои источники тоже подключу. Поточнее узнаю, кого он на сей раз сожрать задумал. Ну, Котяра… Ты только сама ему на глаза не попадайся, если он лично прорежется. Чтоб не спугнуть раньше времени.

— Притворюсь Штирлицем, — засмеялась Нюша.

Самое смешное, что с появлением Котова местные комары окончательно остервенели. Пришлось включать дополнительный фумигатор и плотно закрывать двери и окна. Так что свободно дышать теперь можно было только на лоджии. Куда Нюша и выпорхнула, накинув на плечи лёгкую шерстяную шаль с крупными голубыми розами на тёмно–синем фоне. Эту шаль она купила на рынке в Испании, подивившись сходству узора со знаменитыми русскими платками. Испанские голубые розы были, конечно, чистым кичем. Но из того супер–кича, который на грани с настоящим искусством.

Августовская ночь была удивительно хороша. Как будто наступил столь желанный мир во всём мире. По всему Перелыгину волнами перекатывался ленивый собачий лай. В коротких промежутках слышался стрёкот кузнечиков и прочих неизвестных Нюше насекомых.

Так вот это и называется «звенящая тишина», — умиротворённо думала Нюша, оглядывая тёмные верхушки сосен на фоне яркого звёздного неба. Территория Дома творчества была, казалось, погружена в первозданную темноту, лишь кое–где разбавленную молочным светом круглых фонарей. От старого корпуса донеслись негромкие звуки музыки. Кажется, джаз. Видно кто–то от избытка чувств выставил на подоконник приёмник.

Дальше, уже за оградой Дома творчества угадывались кое–где дачные крыши. Пахло костром и, кажется, шашлыками. И вдруг над одной из крыш в небо взметнулся целый сноп ярко–красных искр. А уже через минуту там нещадно заполыхало. Нет, на мирный костёр всё это было совсем не похоже. Собаки лаяли уже не лениво, а тревожно, заполошно. В отблесках пожара голубые розы на Нюшиной шали смотрелись зловещими фиолетовыми пауками.

Нюша, не зная, что предпринять, схватилась за мобильник, но тут услышала громкие голоса на соседних лоджиях.

— Вронские, что ли горят? — философически спросил мужской голос. Нюша узнала говорившего — это был драматург Мягкоступов со второго этажа.

— Да нет, Паша, это администрация горит, — раздался уверенный голос сверху. Это, похоже, известная правозащитница Алла Грубер.

— А кто–нибудь в пожарную часть отзвонил? — поинтересовался скрипучий старческий голос где–то левее от Нюши. Это вступила в беседу престарелая матушка известной писательницы–детективщицы.

— Я звонил в старый корпус. Сказали, уже едут, — отозвался сверху и справа незнакомый баритон. Видно, кто–то из новоприбывших. Голос профессионально поставлен, значит, актёр.

Хвост пламени тем временем взметнулся выше верхушек сосен, ярко осветив всю прилегающую к Дому творчества территорию. Внизу, у крыльца корпуса уже толпились те обитатели Дома, кому не повезло с видом из окон, выходящих на противоположную от захватывающего зрелища сторону. Среди тусующихся Нюша заметила знакомый золотистый тюрбан Юлианы Семёновны и «мухомор» верной её подруги Клары.

— Батюшки, сгорим же все! — запричитала своим оперным голосом Клара.

И тут же раздался вой пожарной сирены, которую не могли заглушить даже обезумевшие перелыгинские собаки.

Но, перекрывая все звуки, прозвучала мефистофелевская реплика вещей Юлианы Семёновны:

— Сатана тут правит бал! А я же предупреждала!

16 августа 2000 года

Василий Ланцетов, младший менеджер салона «Бентли», гордился своей работой.

Это ведь, на минуточку, не какие–нибудь «мерсы» или БМВ продавать. «Бентли» — это и шик и сдержанность одновременно, как то и положено настоящему английскому джентльмену. Если бы по статусу было разрешено, то Василий с удовольствием бы встречал потенциальных покупателей с трубкой в зубах. Но трубки не полагалось, зато полагался идеально подогнанный тёмный костюм с неброским, но в меру дорогим галстуком.

Гордился Василий и собственными успехами. Всего за полгода работы он лично продал два «Азура» и три «Арнажа». Впрочем, это были самые ходовые модели, если таковое определение применимо к машине, минимальная цена которой начинается с трёхсот пятидесяти тысяч у. е… И машина того стоила.

Ланцетов прекрасно отдавал себе отчёт, что никогда в жизни не проедет по улицам Москвы на таком собственном автомобиле. Но, работая в салоне, он хотя бы мог себе позволить иногда вечерами посидеть за водительским местом в умопомрачительном салоне, отделанном немыслимо дорогой кожей и редкими породами дерева. Он мог подержаться за руль и коснуться пальцами разных рукояток, которых здесь было множество. В салоне «Арнажа» они, например, были выполнены в виде переключателей органных регистров. Ну, и всяких прочих наворотов было невпроворот.